что не дала ему утешения, когда могла.
За то, что скрыла от него всю правду.
За то, что скармливала ему ложь, которую так хорошо научилась говорить самой себе.
– Он никогда не говорил тебе, что хочет это сделать, верно?
Тейт не спрашивал.
Он умолял.
Он хотел верить, что все произошло неожиданно. Что никто из нас не мог этого предугадать. Что он не проигнорировал яркие предупреждения. Совесть подсказывала мне, что еще один удар по его разбитой душе ничего не изменит, но трусливая правда заключалась в том, что я не хотела, чтобы он меня возненавидел. Тейт – то единственное, что осталось от Келлана, и я не могла смириться с мыслью, что он снова будет меня презирать.
Я покачала головой, но не произнесла вслух слово «нет».
Ложь номер один.
– Думаю, он бы не стал, – Тейт потер подбородок. – Могу задать личный вопрос?
– Наверное, да.
– Вы были друзьями или между вами было нечто большее?
– Просто друзьями.
Ложь номер два.
Это я посчитала наполовину ложью. Между нами случился только один поцелуй, но я предпочту не говорить о нем Тейту. Подростковая любовь приносит самую большую боль. Она показывает силу, которой могут уничтожить вас другие. Я не хотела, чтобы Тейт посмотрел на меня и увидел другого человека, который ударил Келлана молотком в сердце. Тем не менее, слова осели пеплом у меня во рту. Я не была лгуньей.
Но стала ей сейчас.
– Спасибо, что уделила мне время, – он хлопнул по колену. – Я ценю это.
Может быть, от извинений Тейта, а может, от нежелания возвращаться домой и снова видеть лицо Лии, испещренное шрамами, которые оставил на нем момент моего безрассудства… Но внезапно мне очень захотелось провести еще несколько часов с этим мужчиной. Ровно до тех пор, пока я не удостоверюсь, что с ним все в порядке.
– Как насчет того, чтобы сходить в бар дальше по кварталу? – предложила я, ощутив прилив жара к щекам.
– Как насчет того, чтобы я вызвал тебе такси? – парировал он, сверкнув той редкой улыбкой Маркетти, которая сводила женщин с ума. – Думаю, тебе уже давно пора спать.
Придурок.
– Мне двадцать два.
Хорошо. Двадцать два мне исполнилось недавно.
– И все же, как минимум, на шесть лет меньше необходимого, чтобы нас видели вместе на публике.
– Мы сейчас на публике…
– Кофе равно дружба. Алкоголь же приравнивается к оральному сексу, – невозмутимо произнес он.
Я поперхнулась тем отвратительным кофе и забрызгала колени. Тейт непринужденно уставился на меня, как будто люди реагировали так на него на ежедневной основе.
– Сколько тебе лет?
– Тридцать четыре.
– Не такой уж старый.
– Нет. И все же… – он встал, втиснув свое идеальное тело в черное пальто.
Я вскочила, чувствуя, как от паники участился пульс. Наконец-то