удалось уговорить тебя приехать. Я была уверена, что ты захочешь познакомиться с его сестрой.
– Несомненно, – ловко подхватил Наварро, прежде чем Кэтрин успела что-либо ответить. – Кэтрин, позволь представить тебе мою сестру Соланж и ее компаньонку, мадам Тиби. Цветы вокруг нас – в честь Соланж. Недавно ей исполнилось восемнадцать, и сегодня ее первый выход в театр. До сегодняшнего дня она уединенно жила в деревне, в Альгамбре. Именно ради нее я вынужден был оставить тебя на эти три дня, Кэтрин, но, может быть, ты окажешь любезность познакомить мою сестру со своим городским кругом друзей.
– Конечно. Здравствуй, Соланж. – Кэтрин радостно и облегченно улыбнулась: значит, цветы были не очередной своеобразной шуткой в ее адрес, устроенной Наварро в честь ее выхода из заточения. Более того, он искренне извинился за настойчивость, с которой требовал сопровождать ее в театр. Она снова могла успокоиться. Могла ли?..
Соланж кивнула ей в знак приветствия, но на ее худом болезненном лице не появилась ответная улыбка. В черных как угли глазах мадемуазель Наварро читалась подозрительность и настороженность. Она сидела в кресле, держа спину прямо, и ее прическа выглядела слишком вычурной для ее возраста, а однотонное белое платье, напротив, явно было пошито провинциальной портнихой.
Сидевшая рядом с ней женщина, мадам Тиби, оказалась еще менее приятной. На ней была вдовья шляпка с бледным кружевом и черной лентой. Она обладала бесцветными губами некрасивой формы и болезненно желтой кожей под слоем рисовой пудры, а цвет ее глаз словно выгорел под палящим солнцем и стал совсем светлым, коричнево-серым. На таком тусклом фоне болтающиеся в ее ушах золотые серьги выглядели неуместно, неестественно ярко. Трудно было определить, Соланж следовала примеру этой женщины или наоборот, но мадам Тиби тоже ограничилась кивком.
Наварро, казалось, большего и не ожидал. Он сразу же повернулся к паре, сидевшей за его сестрой и компаньонкой.
– Кэтрин, это Джилс Бартон и его сестра Фанни – мои друзья и по совместительству соседи, когда я живу в Альгамбре.
– И в другое время, надеюсь, – сказал Джилс Бартон, вставая и склоняясь к руке Кэтрин.
Он возвышался над ней, широкоплечий светловолосый великан, возможно, даже более высокий, чем Наварро, с проницательными синими глазами и открытой радушной улыбкой. Его большая ладонь была теплой, и он задержал в ней ее пальцы, отпустив их не слишком поспешно, но и не чересчур поздно.
Его сестра наклонилась вперед.
– Мы так рады встрече с вами, мадемуазель Мэйфилд. Я знаю, ваш отец был американцем, поэтому мы в чем-то похожи, не так ли? Надеюсь, вы не станете возражать, если мы с братом будем присутствовать на вечеринке? Раф настаивал, а мне так редко удается убедить Джилса выехать в город.
– Вовсе нет, мисс Бартон, – ответила Кэтрин. – Месье Наварро волен приглашать всех, кто ему нравится, в то время как я считаю,