на похвалы, но на этот раз ему пришлось признать, что братья Дюкруа отличились. И тут-то Арман уткнулся носом в последний чертеж, на минуту замер и закричал на брата:
– Mais tu es idiot![29] Что ты принес маркизу?
Вобан ничего не понимал, пока не услышал, как Зенон просит у него прощения:
– Тысячу извинений, маркиз. Я перепутал: эти чертежи – просто упражнения недостойного кандидата в инженеры Марти Сувирии.
И Дюкруа перешли к следующей теме, словно ровным счетом ничего не произошло, а Вобан растерялся и одновременно рассердился, ибо был достаточно умен, чтобы понять, что братья нарочно все так подстроили, желая заставить его переменить мнение.
Тем же вечером за десертом Жанна тоже пошла в наступление. Она выставила всех слуг и даже свою сестру Шарлотту и осталась наедине с отцом – сотрапезники сидели у противоположных концов длинного стола.
– Я прекрасно знаю, куда ты клонишь! – воскликнул Вобан, указывая на дочь длинной вилкой. – И мой ответ – нет! Я маршал Франции, на мне не раз лежала печальная обязанность решать судьбу тысяч людей и посылать их на смерть. А сейчас все мои окружающие в сговоре против меня, потому что я решил выгнать из замка какого-то драчуна. Даже во время военных кампаний генералы так мне не противились!
– Я никогда бы не стала оспаривать мнение отца по столь незначительному поводу, – сказала Жанна. – Я хотела поговорить с тобой о другом.
– Я тебе не верю. Все вы лукавите! Имей в виду, что я вправе послать его на галеры, если мне заблагорассудится. Без дисциплины нет ни армии, ни чести, ни цивилизации. Зачем мне терять время с каким-то типом, который позволяет себе кусать моих гостей за задницу? – Тут он наконец опустил вилку. – Мне вообще не следовало принимать его на обучение!
– А я вовсе не об этом, – невозмутимо возразила ему Жанна, – и повторяю, что хочу поговорить с тобой о другом. – Она поднялась со своего стула и с присущей ей грацией села к маркизу на колени. – Папа, – продолжила она, обняв его за шею, – мне кажется, что это совсем не плохая мысль.
– О чем ты говоришь?
– О том, что я бы могла выйти замуж за Проспера ван Вербома.
– Но какого черта…
Жанна не позволила ему продолжить и, приложив пальчик к губам отца, произнесла, сопровождая слова самой прекрасной из своих улыбок:
– Вербом за мной ухаживает, и тебе это известно. Он уже не раз заезжал в Базош. Хочешь, я покажу тебе его письма? – Тут она вздохнула. – Мой брак – это фарс, хотя поначалу мы жили совсем неплохо, но потом мой супруг сошел с ума. По крайней мере, это несчастье дает мне право просить об объявлении брака недействительным. Если ты используешь свои связи, Ватикан пойдет нам навстречу не позднее чем через год. О, папа! Подумай об этой возможности. Вербом – один из самых талантливых инженеров. Если он женится на мне, то будет вхож в самые высшие сферы, а я буду самой счастливой женщиной в мире!
Вобан положил руки на бедра дочери, уверенным движением заставил ее встать и тут же подскочил со стула, будто сам