4. Капкан любви
Глава 4. Осень. Капкан любви
Элла
Прошло целых два месяца с тех пор, как я добровольно укрылась в тихом затворничестве квартиры прабабушки Изабеллы. Мои дни походили на бездонный омут угнетающих и беспощадно тленных воспоминаний, которые уносили меня в мучительное, но одновременно удивительно сладостное прошлое. Если бы не заботливая Амелия, что заглядывала ко мне с продуктами, не позволяя умереть от голода, я, наверное, уже начала бы сомневаться в собственном существовании.
Боль несправедливости, словно раскаленный кинжал, прожигала огромную дыру в моем изнуренном, окровавленном сердце. Этот неутолимый огонь не угасал – напротив, он разгорался с новой, неумолимой силой, будто стремясь полностью заполнить меня своей разрушительной сутью. Порой я задавалась вопросом: стоили ли те минуты счастья того невыносимого груза, который теперь обрушился на мои плечи? Но даже честный ответ мне был недоступен: ни отрицание, ни согласие не принесли бы никакого облегчения.
Адам подарил мне незабываемые мгновения, наполненные светом, словно солнечные лучи, пробивающие мрак. Он окрылил меня своей преданной любовью, но и именно он унес эти крылья с собой, оставив меня наедине с гнетущими тенями прошлого. Разве справедливо одаривать человека такой щедростью, если однажды все это придется жестоко отнять? И все же… Когда боль становится твоей постоянной спутницей, ты, пусть и неосознанно, начинаешь к ней привыкать. Наступает момент, когда ты перестаешь бороться, медленно осваиваясь в том вязком, тягучем дне, куда жизнь, не спрашивая твоего согласия, с ехидной улыбкой забрасывает. Видимо, я была именно там. Эта пустота поглотила меня без остатка, не оставив ни малейшей надежды на спасение.
На удивление, единственное, что возвращало меня к реальности, был портрет прабабушки Изабеллы. Каждый раз, проходя мимо этого загадочного изображения, я словно чувствовала электрический разряд, пробуждающий меня от забытья. В ее взгляде было нечто необъяснимо родное, почти мистическое, что заставляло меня часами разглядывать картину, не в силах от нее оторваться. Эта женщина, незнакомая мне лично, казалась единственной, кто мог меня понять.
Все, что я знала о ней, было лишь поверхностной цепочкой условных ярлыков, которыми люди щедро одаривают давно ушедших. Бабушка, слишком ранимая, не могла рассказывать о ней без слез. Мама, замкнутая и бережно охраняющая свои воспоминания, прятала их за семью замками. Амелия была слишком мала, чтобы помнить или оценить эту женщину по достоинству. Соседи, вероятно, знали немало, прожив под одной крышей ни один десяток лет, но мое собственная боль не позволяла мне выбираться из кокона, чтобы расспросить их.
Однако, к моему счастью, квартира сама начала рассказывать свою историю. Комната за комнатой, она словно раскрывала передо мной страницы забытой книги, приглушенным шепотом знакомя меня с никому не известной стороной жизни прабабушки Изабеллы…
Все началось в тот день, когда я наконец решилась разобрать свои вещи