мысль мгновенно сменила тревогу тихим теплом. Признаться честно, я ни на секунду не пожалела о том, что нарушила границы чужой тайны и позволила себе прочесть этот крик сердца. Именно благодаря этому письму я узнала, каким человеком был мой прадед Георгий. Оказывается, за его именем скрывался невероятный романтик, искренний, смелый, способный так открыто говорить о своих чувствах. Мало кто из мужчин способен так просто раскрыть свое сердце, да и просто уметь так тонко чувствовать любовь. Его нежная, чувственная натура зацепила меня настолько, что я невольно прониклась к нему необъяснимой гордостью и уважением. Мне казалось удивительным, как даже после ухода из этого мира наши слова могут продолжать жить, раскрывая сущность того, кем мы были.
Вот и сейчас, Георгия и Изабеллы больше нет. Но их первое признание в любви по-прежнему существует – живое, настоящее, трепетное. Оно было здесь, у меня в руках, как истинное доказательство существования их любви.
Аккуратно сложив письмо, я бережно положила его обратно в книгу, словно возвращая на законное место часть их истории. Но мысли, однажды пробудившись, уже не могли остановиться. Я вдруг вспомнила Адама и его первое признание в любви. В памяти всплыли образы той встречи, наполненной теплотой и чем-то еще – чем-то, что я в тот момент не могла разглядеть.
Казалось, что после той ужасной последней встречи в кабинете у нас с Адамом больше не осталось желания даже смотреть друг на друга. Однако, я ошибалась… Очень сильно ошибалась…
**
Мистер Колин в сотрудничестве со шведскими онкологами разработал передовую, но крайне рискованную методику лечения рака. Ее суть заключалась во внедрении мутированного гена в стволовые клетки пациента, что, по их задумке, должно было "сломать" код болезни, заменив поврежденные клетки новыми, здоровыми. Это был опасный эксперимент, напоминающий шаг в темноту: гены могли как запустить процесс регенерации, так и усугубить ситуацию, ускоряя распространение злокачественных клеток. Никто не мог предсказать, каким был бы итог.
Состояние Кейт с каждым днем ухудшалось. Она сильно похудела, стала бледной, словно фарфоровая кукла, которую тронула неумолимая рука времени. Ее тело ослабло, скрючивалось от боли, и даже то, что прежде дарило радость, больше не находило отклика в ее сердце. Она замкнулась, словно потеряла способность находить слова. Единственное, что вызывало у нее слабую улыбку, были мои истории – вдохновляющие рассказы о людях, победивших смертельные недуги.
Каждый день я придумывала или находила новую историю о чудесных исцелениях. Легенды о тех, кто выбрался из лап болезни, стали для нас последней ниточкой надежды. Все, что у нас оставалось, – это вера, сквозь которую мы обе отчаянно цеплялись за жизнь.
За время, что Кейт находилась в больнице, я изменилась до неузнаваемости. Осунувшаяся, истощенная морально и физически, я перестала посещать лекции в университете, предпочитая проводить каждую свободную минуту рядом с ней. Я отдалилась от друзей, замкнулась в себе, стала затворницей, полностью посвятившей