чего? В любом случае секс с Бураком был бы совсем не таким, как с Эмре. В этом я уверена на все сто. С Эмре мы ровесники и оба больше ни с кем не спали, только друг с другом. То есть он, может, и спал после того, как мы расстались, а я – никогда ни с кем, кроме него. Поэтому мне и интересно. Умираю от любопытства. Какие ощущения может доставить мне другой мужчина? Я несколько раз хотела поговорить на эту тему с тетей Нур, но постеснялась.
Бураку не дашь его лет. Вот сейчас, когда он идет рядом пружинящей походкой, засунув руки в карманы, в черной футболке Огуза с надписью Metallica, – как классно он выглядит! Из-за очков слегка похож на наших зубрил из школы, которые получали стипендии Совета по научно-техническим исследованиям. Может, он тоже был зубрилой. Ха-ха! Когда-нибудь я его спрошу. Волосы, похожие на кудрявый салат, только черные, растрепаны. Можно подумать, что это сделано специально, чтобы получился эффект «только что из постели», но нет. Он в самом деле просто забыл причесаться. Для того чтобы приобрести такой растрепанный вид, Огуз на несколько часов запирается в ванной. Расходует уйму геля, и никак не выгонишь его оттуда. Бесит!
Пристань за полчаса превратилась в сумасшедший дом. С трудом протолкнувшись сквозь толпу идиотов, приехавших отдохнуть на денек, мы вышли на площадь. Очередь к фаэтонам успела выхлестнуть за площадь и дотянуться до отеля «Принцесса». Только слезут с парохода, а все мысли уже только о том, как бы погрузиться в фаэтон. Уроды толстозадые. Двух шагов пешком пройти не могут, с ног валятся. Мамочки указывают детям на лошадей. Смотри, сынок, лошадка! Сейчас она нас повезет гулять по острову, цок-цок! Можно подумать, они собрались кататься на слоне по берегам Амазонки. Что за фантазии? Может быть, ввести на островах въездные визы? Чтобы посторонние не могли пробраться… Но тогда и Бурак не сможет. Хорошо, тогда, может быть, сделать как американцы: чтобы попасть на остров можно было только по приглашению живущего здесь родственника или знакомого? Когда я завожу такие речи, Огуз сильно злится. Называет меня белой костью, буржуйкой, фашисткой и всякими другими словами. А что бы сказал Бурак, если бы услышал?
Месут вышел из дверей своего велопроката с картой острова в руках: он показывал Большой круг двум французским туристам, которых невесть как занесло к нам в праздник. Я быстро посмотрела, какие велосипеды остались в наличии. Всякую ерунду этот хитрюга, конечно, вытащил на улицу, поставил на самом виду.
– Привет, Месут! С праздником!
Месут вытер потный лоб тыльной стороной руки и кивнул мне. Он уже успел ошалеть от наплыва туристов и гвалта желающих покататься на фаэтонах. Я взяла Бурака за руку и потянула ко входу. Чтобы какой-нибудь растяпа не решил, что мой «Швинн Крузер» тоже сдается напрокат, я оставила его поодаль, у лавки сухофруктов. Внутри у дальней стены стоял белый «Трек».
– Вот что мы тебе возьмем.
Бурак посмотрел на велосипед и кивнул. По его глазам было видно, что в велосипедах он совершенно не разбирается. Я подошла к «Треку» и подняла его одной рукой.
– Видишь, какой легкий? На нашем