и непринужденно склонилась ко мне через стол. Я отвернулся, чтобы не глядеть на показавшуюся в вырезе грудь. Селин тут же выпрямилась. Она не хотела меня провоцировать. Ей хотелось понравиться мне, но без провокации. Как трудно быть молодым!
– Знаешь, когда ты вчера сошел с парохода, – сказала Селин, кивнув на пристань, где мы встретились накануне, – я очень испугалась, что ты меня не узнаешь.
– Почему же мне тебя не узнать?
– Не знаю, – пожала плечами Селин.
Значит, догадалась. Я понятия не имел, кто такая эта девушка, что изо всех сил кричала из толпы, собравшейся у пристани: «Бурак! Бурак Гёкче!» Я ждал, что меня встретит Нур. То есть, конечно, не ждал, но все равно с глупой надеждой искал ее глазами в толпе. И совсем не думал, что встречать меня придет скандинавская красавица с волосами цвета пшеницы и глазами океанской голубизны. Должно быть, я смотрел на девушку с таким глупым видом, что она сочла нужным представиться: «Селин». Когда и это не помогло, прибавила: «Селин Сюхейла».
Чай мы не заказывали, но его уже принесли. Селин – с шалфеем, мне – просто черный. Мы заказали тосты. Я прочистил горло.
– По правде говоря, я тебя вчера узнал не сразу. Но когда ты назвала свое имя, все встало на свое место. В последний раз, когда я тебя видел…
Я на мгновение задумался. Я видел Селин, когда она была еще ребенком, потом в подростковом возрасте. Наверняка же видел. Я напряг память. В кафе, зимой, во второй половине дня. Где? А, точно, в Румелихисары[15]. В кафе «Али-Баба». Посередине зала стоял пышущий жаром обогреватель. В воздухе висел табачный дым. Фикрет не обращал на это внимания. Он разложил на столе газету и погрузился в чтение. Они ждали, когда закончится рабочий день Фрейи в Босфорском университете. Селин около пяти. Она сидит, зажав в руке тост, и в клубах табачного дыма похожа на куклу. На голове у нее белый берет. Щеки и губы порозовели от холода. Завидев Нур, она радостно взмахивает руками. Понятное дело, скучно ей так сидеть. Спрыгнув со стула, обнимает тетю за ноги. А Нур словно не видит маленькую племянницу. Эта случайная встреча ее не радует. Потом ее взгляд опускается на разложенную на столе газету и застывает на ней. В этот момент застывает не только взгляд Нур, но и вся ее жизнь. Вдруг она бросается прочь из кафе. Селин растеряна. Ее глаза наполняются слезами. Сейчас заплачет.
– Что такое, о чем задумались, эфенди?
Селин улыбалась. Одним движением руки она собрала волосы и заколола их на макушке. Стала видна загорелая шея, явственно выступили ключицы. Увидев восхищение в моем взгляде, Селин смутилась и чуть не опрокинула свой стакан. Когда она избавится от подростковой неуверенности в себе, станет сногсшибательной красавицей.
– Пытаюсь вспомнить, когда я последний раз тебя видел.
– О-о, если мы так долго будем думать, плохо наше дело! Дам-ка я тебе наводку.
Наводки, улики… До чего же этой девочке нравится играть в детектива.
Я не стал возражать.