Не увиливай.
Я аккуратно, своими руками, уложил пакеты в корзинку на багажнике велосипеда. Хасан снова взялся за шланг.
– Когда я утром шел на праздничный намаз, видел на пристани Фикрет-бея. Что это он? Праздник начинается, а он в Стамбул? Все сюда, а он обратно, хе-хе. Срочное дело? Раз уж еще до рассвета в путь собрался…
Я ничего не ответил, покатил велосипед. По рынку на нем ездить нельзя. Туристы, приезжающие на один день, этого не знают, но у нас так не принято. Хасан еще что-то говорил мне вслед. В старости не все видишь, не все слышишь. Зеленщик Хасан, ясное дело, тоже стареет. Надо бы ему сходить к врачу, зрение проверить. А то он любого бей-эфенди в утренних сумерках за господина Фикрета принимает.
4
Они уходили из дома по очереди. Сначала Фикрет с рюкзаком за плечами. Я не спала. Сидела за столом у окна, зажав в пальцах ручку, смотрела на пустой лист бумаги. Увидев в саду Фикрета, быстро выключила настольную лампу и наблюдала в щелку между занавесками, как он уходит. Еще не рассвело, заря только-только занималась. Куда это направился мой эксцентричный братец? Неужто после йоги и медитации он увлекся мечетями и молитвами? На праздничный намаз, что ли, собрался? Утренний азан[14] еще не прозвучал, Фикрет! Не рано ли?
Когда брат закрывал тяжелую железную калитку, на весь сад и на всю пустую улицу разнесся звон колокольчика, подвешенного Садыком. Но никому не было до этого дела. Собака садовника Хусейна гавкнула пару раз из флигеля, и всё. Фикрет взглянул на часы и быстрым шагом двинулся вверх по улице; потом свернул к пристани и скрылся из глаз. Я немного постояла еще у окна – вдруг вернется? Рассветало. Прозвучал азан. Настал конец длинной ночи. Фикрет не вернулся.
Когда стало уже совсем светло, вышел Садык-уста. Сгорбившись, вывел из закутка у дровяного сарая свой велосипед, съездил на рынок, вернулся, разгрузил корзину. Бедный старик до сих пор убежден, что в таком возрасте обязан в чертову рань ездить на рынок. Сколько раз я ему говорила: давайте наймем кого-нибудь, чтобы жил тут и взял на себя вашу работу. Но ни Садык-уста, ни бабушка ни в какую на это не соглашаются. Фикрет все же нанимал в свое время одного за другим нескольких человек, но эти упрямые старики всех выжили. Ну да ладно, тяжелую работу, уборку по дому берут на себя садовник Хусейн и его жена Шехназ, что живут во флигеле. Шехназ готовит у нас на кухне обед и ужин, а Садык-уста по утрам покупает все, что нужно для завтрака. Да, за завтрак отвечает он: накрывает на стол, убирает. Собственно говоря, оба едят-то совсем по чуть-чуть. И все равно нужно каждое утро съездить на рынок, и всё тут. Не может старик отказаться от многолетней привычки.
Пока Садык-уста перетаскивал из велосипедной корзинки в кладовую через черный ход все купленное, в саду появились Бурак и Селин. Селин взяла свой велосипед «Швинн Крузер», стоявший у стены – он выглядит старинным, но на самом деле произведен в Китае, – и они упорхнули из дома, думая, что их никто не заметил. А ведь если бы они посмотрели вверх, то увидели бы меня у окна спальни