на поверхность текущего дня от того, что открылась дверь её купе, за которой, словно видение, образовалось улыбающееся (а бывает ли иначе?) лицо проводницы. Рыжая женщина, с сочувствием, пробежалась взглядом с ног до головы пассажирки, заявила:
– Обед через полчаса. Картошечка пюре, с курочкой или рыбкой, макароны с котлеткой или парой сосисочек. Что подать юной Леди? – Подмигнув выпалила стюардесса железных дорог.
Глубоко вздохнув, будто и вправду после долгого погружения под воду, Лиза посмотрела в окно, постепенно возвращаясь в реальность. За окном плыли облака, далеко, ближе к горизонту, виднелся грозовой фронт. Туда же к горизонту тянулась лента дороги с движущимися по ней точками машин. По обе стороны дороги, на сколько хватало глаз, слегка колыхаясь от ветра, росли подсолнухи.
– Мне, будьте уж любезны, мэм, пюре с рыбой, – в тон проводнице ответила девушка и продолжила; – А, не будете ли вы столь любезны, Мадам, сообщить мне, если конечно это не является государственной тайной, и от этого не пострадает ни один кролик на земле, не предвидится ли в ближайшее время предвиденных или же непредвиденных остановок? Хочется, знаете ли, совершить небольшой променад, пройтись, поразмять затекшие суставы. Литературу Лиза сдала на отлично.
Лицо проводницы слегка вытянулось от удивления, и, уже не в той изысканной манере, ответило:
– Да, минут через сорок будет станция, стоять будем двадцать минут, поэтому далеко бы не надо уходить. – Моргнув пару раз, удивлённое лицо ретировалось. Когда дверь в купе закрылась, Лизавета зевнула (долгое бездействие всегда вызывает сонливость), встав, потянулась и решила пойти ополоснуть лицо водой. Выйдя в коридор, посмотрела в окно. Там было то же небо, те же облака, правда горизонт был светел. Была и дорога, не близко и тянулась она не к горизонту как в окне купе, а вдоль, параллельно движению поезда, на котором девушка с белыми волосами уезжала из прошлого.
Туалеты находились в обоих концах вагона, а купе Лизы было аккурат по середине вагона. Взглянув влево, девушка увидела рыжую проводницу, заглядывающую в купе через три двери от её. Та предлагала обитателям этого, ограниченного пространства, выбрать из ограниченного меню, свою, ограниченную нормой порцию обеда. Лиза пошла направо. Ополоснув несколько раз лицо холодной водой и вытерев его кружевным полотенцем с красивой вышивкой, это бабушка Ефросинья вышивала, девушка застыла напротив зеркала. Она как будто хотела увидеть в отражении, которое покачивалось в такт поезду, хоть какие-то изменения в своём лице, но не могла. Лицо выглядело одинаково, наверное, уже лет десять. Вздохнув, пошла обратно, должны принести обед. Конечно, впрочем, как и всегда, аппетита не было, но с биологической точки зрения, организм нужно поддерживать. К двери купе Лиза подошла одновременно с проводницей, но не улыбающейся и не рыжей, а молоденькой, примерно её возраста, белокурой девушкой с лицом, заспанным и печальным, одновременно. Видимо её очень сильно опечалило, что