ему людей, с которыми он как-то наскоро попрощался, рассчитывая на скорую встречу. Сердце не предсказало беды…
Из Венгрии уезжал обескураженным, опустошённым. Осиротевшим.
На прохладные берега Балтии Альберт Саламонский приехал почерневшим от горя, с опущенными плечами и потухшим взором. Красивые морщинки солнечной улыбки молодого парня превратились в заметные борозды печали…
Карл Гинне, полный сочувствия, обнял Альберта, долго не выпускал из объятий.
– Мой мальчик! Тебе придётся научиться жить без родителей. Все проходят через это. Теперь ты – Саламонский-старший. У тебя сёстры. Им сейчас нужна твоя поддержка! И Якобу надо как-то сообщить, брат всё же. – Гинне отодвинул от себя своего любимца. Долго смотрел в глаза. Продолжил:
– Чтобы иметь душевные силы, не чувствовать себя сиротой, продолжить жить и работать – держи свой разум открытым! Думаю, самое время тебе обзавестись семьёй. Лина!.. – Карл Гинне ткнул указательным пальцем в грудь Альберта, словно поставил жирную точку в одной из закончившихся глав книги судьбы под названием «Саламонский». И добавил:
– Поверь, это ещё далеко не всё! Представление продолжается…
Лину поразила перемена в нём. Вернулся совсем другой человек. Эта первая в жизни личная трагедия так потрясла Альберта, что он преобразился как внешне, так и внутренне. Ветер неожиданных перемен унёс привычную ветреность. С лица сдуло маску вечного повесы-ловеласа. Он стал менее разговорчивым. Резко прекратил по поводу и без острословить и каламбурить, ловить подолы юбок и платьев. Саламонский в свои двадцать восемь лет неожиданно стал по-настоящему взрослым.
Но Лина заметила в глубине серо-синих глаз Альберта тщательно скрываемую беззащитность, какую-то наивную детскость с проблесками ярко выраженной мужественности. По её мнению, это был ещё только формирующийся мужчина с потрясающими задатками, из которого ещё совсем не понятно, что вырастет…
Сказать, что Лина Шварц всё это время не обращала на Альберта Саламонского никакого внимания – значит сказать неправду. Она прекрасно видела, что перед ней необыкновенно одарённый артист, редкой красоты и обаяния молодой человек. Но её отталкивала и настораживала его неугомонность, постоянный флирт направо-налево, демонстративно подчёркнутая бесконечная погоня за любовными приключениями. Казалось, не было ни одной крепости, которая бы не сдалась без боя только при одном его виде. Если и были такие, то недолгая осада заставляла их вскоре выбросить белый флаг. Но бастион Лины Шварц продолжал мужественно держаться. Джакомо Джироламо Казанова в лице Альберта Саламонского не был пределом её мечтаний. Если она чего и хотела, то уютного семейного гнёздышка со всеми его прелестями. Или, как подразнивал её Альберт, ежедневно призывая к сдаче: «Тихий мутный омут, где дохнут от обилия тины и тоски…»
Саламонский привык к лёгким победам. Но тут нашла коса на камень. Он был крепко озадачен. И всё потому, что Лина Шварц его просчитала. Она догадалась,