растянется на всю жизнь. Пройдёт не так уж много времени, и она разведёт братьев по разным углам круглых манежей. И если одному из них до поры до времени всё будет казаться лёгкой игрой, то другому судьба отведёт роль великого артиста, который до конца своих дней будет продолжать доказывать миру, что он лучший. Доказывать! И побеждать!
Глава вторая
Природа одарила двадцатипятилетнего Альберта светло-серыми глазами с какой-то едва уловимой небесной синевой. Опушённые длинными ресницами, они были необыкновенно выразительными. Синева особенно была заметна в свете манежных ламп. Она лучилась, призывно манила, притягивала. Дамы в зрительном зале томно вздыхали. Амуры без промаха пускали стрелы цвета берлинской лазури точно в сердца почитательниц.
Альберт был среднего роста, с крепким торсом, с красивыми ногами, каждая мышца которых во время его выступления играла рельефами, вызывая эмоции не только у женщин, но даже у представителей сильного пола. Длинные, слегка вьющиеся каштановые волосы с медным отливом, ослепительная белозубая улыбка делали лицо Саламонского-младшего неотразимым. Несясь по кругу манежа стоя на коне, исполняя головокружительные трюки, он напоминал древнегреческое божество, от красоты которого невозможно было отвести взор. В этот момент мужская половина зала поглядывала на своих заинтересованных пассий, поскрипывала зубами и мысленно посылала полчища чертей на голову этого властителя дум и тайных помыслов прелестниц.
Альберт после каждого трюка посылал воздушные поцелуи в зал, и он откликался женскими голосами.
Молодому Саламонскому часто прямо во время выступления бросали букеты. Он их на лету ловил и продолжал номер с цветами в руках. Это придавало его выступлению некий шарм и неожиданную импровизацию. Трюки с букетом в руках имели неизменный успех. Заметив это, они с отцом стали использовать подобное в ежедневных выступлениях. Теперь в зале обязательно сидела «подсадка» – кто-то из своих артисток, которая бросала букет.
Сразу после номера Саламонского на арене знаменитого цирка Ренца должна была появиться ещё одна звезда – пятнадцатилетняя Аманда, дочь самого владельца цирка.
Аплодисменты, которые ежедневно доставались Альберту, этому «красавчику», как его прозвали в труппе, смущали Аманду Ренц, злили, заставляли в раздражении кусать губы. «Что же он такого особенного творит, что зал неистовствует? Наездник как наездник!» – лукавила Аманда сама себе. «Особенного» было много. Очень много! Работа Альберта Саламонского являлась бесспорным шедевром циркового искусства. И она об этом знала как никто. Молодой Саламонский демонстрировал такие сложные номера, как «парфорс-наездник», где его прыжки через всевозможные препятствия в стелящемся галопе поражали своей амплитудой и смелостью. Он показывал номер «сальтоморталист на лошади», где первым исполнил сальто на неосёдланном коне. Но с номером «наездник с мостами» он имел особенный успех. Тут у него вообще