или необязательными: ведь хорошо оплачиваемая придворная служба превращала строптивую сельскую знать в лояльную придворную, чиновную и военную аристократию, и если монарх хотел контролировать ситуацию, то он вынужден был предоставлять дворянам такую придворную службу, поскольку узы вассальных отношений начинали ослабевать. Но средств монарха, не рассчитанных на такие траты, для этого было недостаточно. Здесь мы сталкиваемся, с одной стороны, и с фактором, и с симптомом процесса социальных преобразований, а с другой стороны, с «принципиально интересной» причиной расстройства финансового хозяйства монархов.
Но самой важной причиной финансовых затруднений были растущие расходы на ведение войн. Появление наемных армий (которое поставило монархов в ситуацию аналогичную той, в которой в наши дни оказались аристократические домохозяйства, когда им пришлось платить каждому слуге заработную плату, определяемую индустриальным рынком труда), разумеется, не было следствием изобретения оружейного пороха, как об этом с невольным юмором рассказывает гимназический учебник. В конечном счете призывное феодальное войско могло бы с тем же успехом научиться использованию огнестрельного оружия. А завербованный наемник еще долго атаковал врага на своем коне, как это делал бы и дворянин. Однако дворянскому поместному войску в первую очередь недоставало численности, особенно по сравнению с армиями турок. Кроме того, дворянское войско все больше сопротивлялось выполнению своего долга и все чаще оказывалось несостоятельным перед лицом врага. В конце концов монарх понимал, что ничего не может с этим поделать, и в XVI веке использовал свое право призыва на воинскую службу только для ослабления непокорных сословий. Почему это произошло? Просто потому, что жизнь разрушила феодальную организацию, поскольку, после того как лены давным-давно стали де-факто наследственными, вассалы стали ощущать себя независимыми хозяевами своей земли, психологически освободившись от ленного союза, жизненной стихией которого были постоянная борьба, непрерывные завоевания, рыцарская жизнь в раннесредневековом смысле этого выражения[13]. Это одна из форм того процесса, который я в своих частных целях называю «патримониализацией личности». И выражением этого процесса были наемные армии и вызываемые ими финансовые потребности, затем, в свою очередь, становившиеся движущей силой дальнейшего развития. Например, на рубеже XV–XVI веков обычный доход Кёльнского курфюршества составлял 110 тыс. рейнских гульденов, Майнцского – 80 тыс., Трирского – 60 тыс., Бранденбурга – 40 тыс. Их всех намного превосходил Габсбургский дом, который только из своих коренных территорий извлекал 300 тыс. гульденов. Однако даже этой суммы хватило бы лишь на содержание 6 тыс. пехотинцев или 2,5 тыс. «подготовленных к бою лошадей» в течение года. И с этими 6 тыс. пехотинцев и 2,5 тыс. всадников монарх должен был противостоять 250 тыс. турок, которых Порта в любой момент могла отправить на войну. Здесь с ясностью хрестоматийного