многозначительно повздыхал, выдержал мхатовскую паузу и наконец туманно изрек:
– Интуиция, mon prince…1
Митя криво усмехнулся. Что, конечно, не должен был делать будущий профессионал.
Видя его разочарование, Костик торопливо заговорил, словно оправдываясь:
– И потом… Мне кажется, кто-то из…мгм… residents…2 дворца именно так его и называл: дворец Белосельских- Белозерских…
– Ты можешь описать этих жителей дворца? – ухватился Митя. – Как они выглядели? Что именно говорили?
В ответ Костик вновь погрузился в бесконечную паузу.
Митя в два глотка допил уже остывший кофе и кашлянул. Скелет вздрогнул, слегка стукнув костями, и уронил:
– Интуиция…
Так. Спокойно.
Митя вбил информацию в поисковик и повернул ноутбук экраном к Костику.
– Вот, смотри – интерьеры дворца Белосельских-Белозерских. Может быть, что-то узнаёшь?
На экране сменяли друг друга роскошные картинки в стиле необарокко: бежевые, в пенной лепнине вестибюль и парадная лестница с атлантами и кариатидами; чопорный дубовый зал-библиотека; парадная столовая и картинная галерея – опять лепнина, хрустальные люстры, живописные потолочные плафоны; зеркальный бальный зал.
– Ммм? – спросил Митя.
Костик виновато покачал черепом.
– Жаль, что здесь нет фотографий гардеробных, где обычно стоят шкафы, – с досадой заметил Митя.
– Почему ты думаешь, что я мог видеть только гардеробные? – сразу обиделся Костик. – Ты же знаешь, что скелеты выходят из своих шкафов по ночам и гуляют по другим комнатам! Особенно в белые ночи.
Митя улыбнулся – уж ему ли не знать! В нынешний уже наступивший сезон белых ночей Костик был особенно активен. По ночам он выбирался из Митиной крошечной студии и слонялся по коридорам многоэтажки, пугая возвращавшихся под утро из ночного клуба соседей. Впрочем, те считали скелет продолжением банкета и норовили сделать совместное фото.
Может быть, Костик действительно когда-то вот так же бродил по великолепным залам княжеского дворца, залитым призрачным белесым светом белой ночи. А может быть и нет. Может быть, у скелета просто вдруг проснулась мания величия? Увы, из мутных видений, которые Костик громко называл воспоминаниями, извлечь фактически нечего.
Следовало оставить эту бесперспективную тему и переключиться на дела более насущные. А именно – на бушующую вовсю весеннюю сессию, в самом эпицентре которой сейчас находился Митя.
В голове и так уже всё грозило перемешаться: классификация нечести, мюлинги-аутисты, Сампо, заклинания-метаморфозы и концепция Петербургского Зазеркалья. Так что Костиковы невнятные претензии на аристократические флешбэки туда уже ну никак не лезли.
И все-таки они зацепили Митю. Вернее, его самолюбие.
Костик – личность солидная, даром что субтильный скелет. Зря болтать не станет. А просто так ничего не