локонах, и нос его был уже сизым, а щеки – красными.
Я растирала их замшевой перчаткой, а он крутил головой, пытаясь вывернуться, и смеялся: «Алька, больно». И, да, мы напились – «еще по одной, для здоровья». Тогда Феликс, наверное, так как был пьян, впервые сказал мне «Кажется, я тебя и в самом деле люблю». Ни после первого поцелуя, ни на свадьбе… В том баре, куда мы случайно забежали, скрываясь от странно снежного октября.
Но… Я не помню, чтобы этим баром был «Лаки». Кажется, обстановка тогда выглядела совсем иначе. И Эшер совсем никак не возникает в памяти. Хотя, может, мне тогда было совсем не до того, чтобы разглядывать окружающие пейзажи.
– А ты помнишь, какой меня увидел? – почему-то сейчас это казалось очень важным.
Какими нас с Феликсом видели посторонние? В самые лучшие наши времена? Наверное, мне необходимо подтверждение от кого-то со стороны, что мы были счастливы.
– Высокая, стройная, в пушистой белой шапочке, – ответил Эшер.
– И все?
– Красивая. Очень. Темные глаза с поволокой, светло-каштановые с рыжиной волосы, белая кожа, идеально прямой нос. Классический. Даже под плащом видно было, какие у тебя длинные породистые ноги.
– Да я не о том, – стало как-то досадно. – Ты будто список лошадей для забега зачитываешь. Тебе не казалось, что я счастлива? Тогда… Я была счастливой? Или… влюбленной?
– Мне показалось, что ты не выспалась, – честно ответил Эшер. – Поэтому быстро опьянела. Ты уснула, положив голову прямо на стол. Как последняя забулдыга. Твой бывший муж никак не мог растолкать тебя. Мы вдвоем не могли, и только когда за вами приехала машина, вместе с водителем унесли тебя в салон.
– Надо же… – Я поразилась. – Совсем этого не помню.
– Когда пьешь алкоголь, такое случается, – кивнул Эшер.
– А Феликс, его ты каким видел?
– Обыкновенным, – пожал плечами Эшер. – Ты всегда была необыкновенной, да. А он – совсем наоборот.
Я вздрогнула: хлопнула входная дверь, впуская в бар шумную веселую компанию и свежесть надвигающейся ночи.
Мое отражение на секунду попало в луч света и отзеркалило в витражах дальней стены бара. Даже издалека и в полутьме у отражения был усталый вид. Усталый, беспокойный… и испуганный.
– Давай счет. Мне пора.
Эшер понял, что время прошло. Атмосфера пропала. Настроение изменилось.
– Завтра? – кивнул он. – Придешь завтра? Ведь выходной, а мы не договорили.
Я покачала головой:
– Завтра Ника просила зайти.
Глава 3. Черная вдова против мертвого зайца
Ника сидела за маленьким ноутбуком и, думая о чем-то своем, машинально раскладывала пасьянс. Она всегда выбирала один и тот же – «Черная вдова». И ни разу он у нее так и не сошелся. Как-то я спросила ее, почему не сыграть во что-то попроще, но Ника меня огорошила:
– Опыт показывает, что когда мне удается разложить карты до конца, случается какая-нибудь неприятность. Чем сложнее сложившийся расклад, тем крупнее проблема.