раз к этому времени подоспели и городовые, успевшие к тому же скрутить всех беглецов при попытке скрыться.
Не желая лишний раз попадаться в лапы правоохранительных органов этой эпохи, с которыми я уже успел свести неприятное знакомство в прошлом году, когда только попал в эту реальность, я попробовал притвориться невинной овечкой, случайно пробегавшей мимо по набережной Невы и тихонько закинул саблю под карету. Я не надеялся особо на успех и уже готовился объясняться с полицией, но, к великому моему удивлению, мне вполне удалось избежать их назойливого внимания.
В первую очередь, блюстители порядка занялись ранеными участниками схватки, я же залез в карету и склонился над Стрельцовым. Наш товарищ хрипло дыша, так и лежал на дне, при виде меня он с надеждой прошептал: «Помоги, Витя!».
– Я здесь, здесь, сейчас поможем, – торопливо сказал я, приблизившись к нему и осматривая рану.
Хоть я и липовый медик, но за время похода насмотрелся достаточно всего, чтобы сразу понять, что наш друг сильно пострадал, но, к счастью, не смертельно. Кровотечение почти прекратилось, пуля попала в плечо и вышла у ключицы, не задев жизненно важные органы. В общем, поваляется немного Стрельцов в госпитале, да и выйдет через несколько недель на свет божий целехонький.
– Ты кто, чего тут делаешь? – закричал мне городовой, подходя к карете и держась за саблю. – Кто там у тебя?
– Я доктор и оказывал помощь раненому, – объяснил я, скромно потупив глазки. – Разве это не наш долг?
Заглянув в карету, представитель полиции увидел Стрельцова и закричал:
– Эй, Тошка, тут еще один подстреленный! Быстрее давай всех вяжи, ему помощь нужна!
Короче говоря, в суматохе блюстители порядка приняли меня за сердобольного прохожего, оказавшего помощь раненому и забыли о моем существовании. Это было весьма кстати и я с легким сердцем отправил всех участников стычки восвояси: раненых в больницу, а уцелевших – в ближайший участок для разбора полетов. Кушников уехал с полицией, слишком возбужденный битвой в центре города, чтобы помнить обо мне, причем злополучную царскую карету они забрали с собой.
Я поглядел им вслед, до сих пор не в силах прийти в себя при виде смерти Егора. Еще в походе он казался мне неким бессмертным существом, полубогом или, вернее, кровожадным демоном, способным летать по небу и убивать ударом молнии. Но нет, оказалось достаточно единственного выстрела из ружья, чтобы могущественный агент пал раз и навсегда.
Толпа постепенно разошлась и я остался один. Оглядевшись, я направился было домой к особняку Суворова и внезапно заметил девушку, неспешно идущую передо мной по набережной. Что-то в ее походке показалось мне знакомым и мое сердце снова екнуло, в который уже раз за этот сумасшедший день.
Ускорив шаг и все еще не веря глазам, я нагнал девушку, длиннополое светлое платье которой развевалось по ветру и заглянул незнакомке в лицо.
Само собой, это оказалась Ольга, моя прекрасная любовь из Оренбурга.