спросил он, вернувшись в комнату.
– Не помню.
Костя покачал головой и снова почувствовал, как внутри черепа перекатываются из стороны в стороны, громко стукаясь друг о друга, тяжёлые шары. Он отдёрнул шторы, и ослепительно яркое солнце ворвалось в комнату. Толик ойкнул и натянул одеяло на голову. Костя поднял с пола свой пиджак и, отряхнув, надел его.
– У тебя есть зеркало? – спросил он.
– Не-а.
– Как я выгляжу?
Толик выглянул из-под одеяла одним глазом.
– Нормально, – подумав, ответил он.
– А по-моему, я выгляжу так, будто меня корова всю ночь жевала. Где у тебя утюг?
– Там, в шкафу.
Костя подошёл к старому двустворчатому шкафу и открыл скрипучую дверцу.
– Только он не работает, – добавил Толик.
Костя закрыл шкаф и с явным неудовольствием посмотрел на Толика, который снова поспешил спрятаться под одеялом.
– Ну, а пожрать-то у тебя что-нибудь осталось?
– Не знаю, – донеслось из-под одеяла.
На кухне, в облепленном всевозможными магнитиками холодильнике, Костя нашёл пять яиц, открытый пакет молока, остатки сливочного масла в скомканной магазинной упаковке, полбатона хлеба и слегка заплесневевший кусок какого-то сыра.
Недолго думая, Костя взбил яйца, добавил молока, немного очищенного от плесени и натёртого сыра, и вывалил всё это на единственную сковородку. Получился вполне сносный омлет. Костя выволок сопротивляющегося Толика из-под одеяла и притащил на кухню. Взъерошенный, в посеревшей от времени майке и полинялых семейных трусах, из которых торчали тощие ноги, Толик был похож если не на школьника, то лучшем случае на студента, хотя был ровесником Кости. Разве что помятое лицо с намёком на щетину и признаками вчерашней попойки выдавали в нём пусть и не повзрослевшего, но вполне зрелого мужчину.
Они позавтракали. Толик даже приготовил кофе, правда, растворимый – другого в доме всё равно не было.
– Мне пора, – сказал Костя. – Ты мне деньжат не ссудишь? А то я что-то поиздержался.
– Конечно! – отозвался Толик и, вскочив, достал из кухонного шкафчика жестяную банку с надписью «мука». – Тебе сколько? – спросил он и, сунув руку в банку, извлёк горсть мятых купюр.
– Ничего себе! Тысяч десять в твоём банке найдётся?
Толик отсчитал десять тысяч разными купюрами.
– Я тебя не очень… ограбил? – осторожно спросил Костя.
– Да ну что ты!
И Толик продемонстрировал содержимое банки, которая была туго набита такими же смятыми купюрами.
– Спасибо, – неожиданно дрогнувшим голосом проговорил Костя. – Ну, я пойду.
– Погоди, я тебя провожу, – сказал Толик и взял со стола пакет с остатками молока.
– Кис-кис-кис! – позвал он, выйдя из квартиры.
Сверху, с лестницы, ведущей на чердак, спрыгнула наполовину чёрная, наполовину белая кошка и подошла к стоявшей на полу миске. Толик сел на корточки и налил в миску молока.
– Не знал,