кораблей правительство России оплатит полностью, – закончил своё короткую речь комиссар. – Встретившись глазами с бургомистром, Лемке добавил: – Вызывателей или старост переселенцев, прибывших в город, собрать сюда к 17 часам пополудни. Убедительно прошу всех поторопиться, времени на раскачку не осталось, иначе 7000 семей, а это примерно около 30 000 переселенцев, останутся зимовать в городе. – Скользнув холодным взглядом по присутствующим, он выдержал паузу и произнёс последние слова по слогам: – Ос-танут-ся на зиму в го-ро-де за ваш счёт. На сим аудиенция окончена. До свидания, – и, откланявшись, демонстрируя идеальную осанку, комиссар вышел в соседнюю комнату.
Пастор Олаф сыскной собакой, пущенной по горячему следу, слонялся по периметру Ратуши, ожидая новостей. Свежие новости для его чрезмерно любопытной натуры были глотком свободы, который может понять лишь приговорённый к пожизненному заключению арестант.
Увидев бургомистра с выходящими купцами, Олаф, мелькая полосатыми гетрами, кинулся ему навстречу:
– Я всё знаю, Ваша Светлость. Я готов к любой помощи, – вертясь юлой вокруг бургомистра, затараторил пастор, заглядывая ему в глаза.
За неделю пребывания в Любеке пастор по неуёмности своего характера был не только в курсе, но и в центре всех событий, происходящих в городе. Обладая, каким-то невероятно обострённым собачьим чутьём, он всегда оказывался в нужном месте, в нужный час.
«Вот ты-то мне и пригодишься, голубчик», – с радушной улыбкой подумал бургомистр, раскрывая объятья навстречу пастору. Ему смертельно не хотелось таскаться по бесчисленным отрядам прибывших колонистов. Посмотрев на пастора сверху вниз, бургомистр вкрадчиво пояснил.
– Сегодня в 17:00 всем вызывателям прибывших отрядов необходимо явиться в Ратушу к комиссару. Понятно?
Олаф подобострастно закивал головой. Бургомистр облегчённо вздохнул. Неприятная ноша была благополучно пристроена на чужие плечи, и эти плечи, а бургомистр был неплохим психологом, вылезут из своих суставов, но обязательно донесут ношу до конца. Для своих прихожан пастор был строг и властен, для начальства услужлив и подобострастен – эту черту характера Олафа было видно невооружённым глазом. Довольный таким поворотом событий, бургомистр в отменном расположении духа направился к ближайшему пабу пропустить пару пинт баварского пива. Олаф, подхватив сутану, с воодушевлением покатился выполнять государево поручение.
Солнце перевалило за полдень. Чайки на берегу, готовясь к Обеденному Жору, ждали нужную волну. Альбатросы, высматривая желанную добычу, зависли над морем. Но море лениво гоняло к берегу лишь пустопорожние мелкие волны. Альбатросы терпеливо ждали. И вот она, удача. Порывистый ветер длинным пенным языком вышвырнул на берег глубинную волну, её тотчас же с характерным шипом накрыла вторая. И в гребне следующей волны ослепительной россыпью засверкал серебром рыбный косяк. Чайки со сварливым криком взлетели за альбатросами по обозначенному ориентиру,