жить там, где живет сейчас, с папой и тетей Фанни. Думаю построить еще и загородный дом – где-нибудь на востоке.
Он замолчал и нахмурился, так как они проехали мимо закрытого экипажа, запряженного парой лошадей. Это была удобная, но чуть скособоченная карета, лак на которой потрескался и сотни крохотных трещинок растеклись по поверхности, как речушки по черной карте; кучер, толстый пожилой негр, дремал на облучке, а в открытом окне Джордж и Люси заметили красивого усталого старика в цилиндре, жемчужного цвета галстуке и каракулевом воротнике, явно отправившегося на променад.
– Это ведь ваш дедушка? – спросила Люси.
Джордж продолжил хмуриться.
– Да, он. Ему давно пора избавиться от этой развалины и продать своих старых кляч. Это ж позор, такие лохматые – даже гривы не подстрижены. Мне кажется, он этого не замечает: люди, когда стареют, становятся жуткими чудаками, будто всякое самоуважение теряют.
– Мне он показался настоящим Браммелом[17], – сказала она.
– Да, за одеждой он еще следит, и достаточно сносно, но вы только посмотрите на это!
Он показал на статую Минервы, одну из тех чугунных скульптур, которыми когда-то Майор Эмберсон украсил въезд в особняк. Минерва была цела и невредима, но от ее лба до кончика прямого носа тянулась некрасивая темная полоса, такие же полосы обезобразили складки ее одеяния.
– Наверное, след от сажи, – сказала Люси. – Вокруг так много домов.
– В любом случае надо нанять кого-то следить за чистотой всех этих статуй. Мой дед владеет многими из домов, он их сдает. Конечно, ему удалось продать большинство участков – свободных тут нет, хотя, когда я был мальчиком, полным-полно участков пустовало. К тому же не надо ему было продавать такие большие участки в одни руки: люди купили, домов понастроили, а как только цены на землю подскочили, продали часть дворов, и покупатели понастроили еще домов и живут в них, и теперь ни перед одним домом нет большого двора, слишком много всего понастроено. Тут все было задумано как загородное поместье джентльмена, и так деду следовало содержать его. Он же дает всем этим людям слишком много свободы, и они творят что хотят.
– Но как им помешать? – не без резона спросила Люси. – Раз он продал им землю, они могут делать с ней что хотят, ведь так?
Даже перед лицом такого сложного вопроса Джордж остался невозмутим:
– Надо было заставить всех торговцев бойкотировать семьи, посмевшие продать свои дворы. А всего-то делов – сообщить тем торговцам, что, если не подчинятся, заказов от семьи больше не получат.
– От семьи? От какой семьи?
– Нашей семьи. – Ничто не могло выбить Джорджа из колеи. – От Эмберсонов.
– Теперь я поняла, – пробормотала Люси, хотя явно видела то, чего Джордж и не рассмотрел бы, поэтому, когда она уткнулась в муфту, он спросил:
– Над чем вы смеетесь?
– Что за вопрос?
– Кажется, у вас всегда есть тайный повод поулыбаться.
– «Всегда»! – воскликнула она. –