чем мы тут занимаемся?
Его доводы показались мне убедительными, хотя чувствовал я себя, как будто меня всю ночь непрерывно били палками. Я пошатываясь встал и оглядел комнату – повсюду был творческий бардак, все углы и полки были завалены бумагой, коробками, компьютерными запчастями, пробирками и одеждой. Артём Сотников спал в абсолютно такой же позе, как я его видел в три часа ночи, когда пришел.
– А он? – с последней надеждой спросил я, указывая на Артёма.
– Он нерд, у них свое расписание, оставь его.
– Я тоже нерд.
– Ты другой нерд, ты – ботан. Ботаны должны много работать.
Мне не понравился ни его тон, ни формулировка этого предложения, но я ничего не сказал. Я быстро оделся и пошел в ванную, а когда вернулся, меня ждал приятный сюрприз – Таня Нейробиолог приготовила завтрак и пригласила нас в импровизированную столовую, в которой был всего один старый-старый стол.
– Спасибо, Таня, – сказал я. – А то еще мгновение – и я сбросил бы господина Струкова прямо с Красноармейского Моста за его манеры.
– Манеры ужасные у него, согласна, – улыбнулась Таня. – Но даже господин Струков знает, что без кофе никакой нормальной работы не будет.
Струков махнул на нее рукой и налил себе кофе, которое допил уже через минуту и стал холодно смотреть на нас, поторапливая.
Как вы понимаете, завтрак из-за этого получился коротким, и уже через десять минут мы втроем шли по коридору, ведущему к бывшему отделению лучевой онкологии, где теперь находилось пять палат для пациентов.
– Как все-таки вам удалось тут все оборудовать прямо под носом у армейских частей?! – воскликнул я.
– В этом мало моей заслуги… – сказал Струков, открывая дверь и проходя в отделение.
– Да, в самом начале мы положились на Струкова. Он попытался что-то заказать сам, и нас всех чуть не накрыли тут, – сказала Таня улыбаясь.
– А здесь есть какие-то патрули? – спросил я.
– Да, они пускают вертолет, который облетает ЦИКР и район, тогда мы вырубаем всю технику. Наши идиоты из Оппозиции считают, что так безопаснее. И кто я такой, чтобы с ними спорить… – ответил Струков.
– А где сами армейские части? Вокруг ЦИКРа? Там что-то вроде патрулируемой границы?
– Ну, как сказать… ЦИКР полностью обнесен стеной, там есть патрули, но они очень часто меняются, знаешь, никто из этих армейских увальней не отваживается оставаться рядом с больными шок-деменцией больше двенадцати часов. Солдафоны после своей смены бегут прочь, ничего дальше своего носа не видя. По сути, вся защита ЦИКРа больше для того, чтобы никто из больных не сбежал. Они следят за количеством больных очень строго, даже не знаю почему. Поэтому мы в основном забираем их у конвоя еще до того, как они попадают в ЦИКР.
– Ух ты! – восторженно проговорил я. – А что такое конвой?
– Конвой – это тупоголовые водилы, которые…
– Кто бы сомневался… – Таня закатила глаза, а я громко засмеялся.
– А что?.. Я в чем-то неправ? – Струков искренне удивился. – Ну, они, по сути, дальнобойщики,