один из проводов синего цвета, очевидно надеясь, что при включении картофелечистка сама собой взорвется. Калинкин соединил провод и высыпал ведро картошки в её железную пасть. Времени оставалось немного, он выбрал максимально интенсивный режим работы, подсоединил шланг для воды к штуцеру и нажал на красную кнопку. Машина, припоминая свои рабочие навыки, задрожала, загудела и выдала первый залп грязной воды – работа пошла. Калинкин подставил кастрюлю, полюбовался на дело своих рук и пошел в соседний цех, откуда тянуло теплом и сладостью – за выпечкой.
По дороге в горячий цех нужно было быть очень осторожным, потому что сюда часто захаживали старшие, средние и младшие офицеры, свободные от преподавания. За обширными столами, припорошенными мукой, работали краснощекие поварихи с могучими руками в возрасте от девятнадцати до пятидесяти лет, все как одна незамужние. Кто их них пустил в свет легенду о поварихе Машке Разуваевой, которая родила от прежнего начальника училища и благополучно его на себе женила – неясно. Но это было почти правдой, хотя и начальник тот был седым старичком и было это лет двадцать пять назад и ребенок родился не похожим на него и гораздо раньше, но не суть. Поварихи приходили на работу, мечтая о замужестве и оставались.
Не быдучи образцовым курсантом, Алексей попадал в наряд на кухню регулярно и поварихи его знали. По доброте душевной они пытались его откормить, но всё зря – он ел за троих, но упорно не поправлялся.
– Жених идёт! – донеслось до Алексея. Калинкин покраснел.
– Майорчик бы какой заблудился, мы бы его живо в гарманже зафаршировали – бабы прыснули.
Алексей заблудился в ароматном, горячем тумане, среди скрежета открываемых и закрываемых дверок, за толстыми стеклами которых торчали золотистые затылки ржаных буханок.
– Здрасьте!
– Здрасьте и вам. Булки давно готовы, забирай – бабы захохотали.
Радуясь, что в чаду не видно его красных ушей, Калинкин сложил сдобу в пакет.
– Вон ещё один обжора идёт. Этого можно не кормить, у него кроме усов ничего не выросло.
Черт, Саенко!.. Это было какое то наваждение. Алексей стремглав кинулся в свою сырую конуру, чтобы проверить насколько сильно наполнилась кастрюля. Юркнув внутрь и спрятав пакет, он обернулся и остолбенел от ужаса. Картофелечистка, рыча на немецком, жадно поглощала третьесортный материал, наполняя кастрюлю мельчайшей стружкой, похожей на древесные опилки. Калинкин бросился к машине и обессточил её ударом кулака. Очень вероятно, что капитан Ваххабия, увидев странное содержимое кастрюли, может попытаться таким же образом обессточить и его, мелькнула в его голове паническая мысль. Картинка возможного инцидента встала перед глазами.
… В цех, вминая брюхо в дверной косяк, входит Ваххабия. Смотрит в кастрюлю, смотрит на курсанта. Постепенно раснеет и приближаясь к нему с тем самым ножом, которым тот чистил картошку, говорит ему змеиным голосом.
– Я щас тибя самаво Калинкин-Малинкин в ету машинку засуну