(Maternal Instincts) Лора Кипнис пишет: «Если опираться исключительно на природу, мы придем к выводу, что женщины должны полностью посвятить себя продолжению рода, оставляя при себе свои социальные запросы. Современные технологии сыграли важную роль в победе над природой […] что позволило женщинам обрести хоть немного свободы воли». Нет ничего плохого в прогрессе, позволяющем женщинам лучше понимать свои гормональные сдвиги, контролировать рождаемость, избавляться от боли или избегать смерти при родах. Но далеко не все видят разницу между этими достоинствами прогресса и активно продвигаемой мужчинами верой в то, что он поможет женщинам избавиться от главной неприятности – рождения в теле не того пола.
В юности я стеснялась женственности. Я была уверена, что это она делает женщин слабее и медленнее, заставляя их становиться скорее животными, чем людьми. Из-за нее нас легче ударить, изнасиловать, уничтожить. Я не задумывалась над словами Камиллы Пальи, потому что боялась, что они окажутся правдой. Моим выходом из ситуации был стыд. «Стыд, – пишет Эймир Макбрайд, – означает, что вы ощущаете в себе недостаток – неуместный, неприемлемый элемент, за который нельзя просто извиниться и идти дальше. Его надо скрывать и отрицать любой ценой, и поэтому он начинает разъедать вас изнутри». Для меня таким стыдным элементом была моя принадлежность к женщинам. Я знала: стоит мне допустить мысль, что я «одна из них» – женщин, вроде моей матери, так много отдавшей ради того, чтобы быть особенной, – и мне конец.
«Феминистки, – пишет Джули Биндел в книге 2021 г. «Феминизм для женщин» (Feminism for Women), – долгое время старались не придавать большого значения биологическим различиям между мужчинами и женщинами, потому что знали, что эти различия позволят выставить нас неполноценными». Из-за этого мы загнали себя в угол, согласившись с политикой, рассматривающей мужские тела как стандартные и принижающей роль женского телесного опыта. Мы пали жертвами патриархального рэкета, который обещал нам право считаться чем-то большим, чем ходячие матки, в обмен на отказ считать себя группой, объединенной по половому признаку. Точно так же нам когда-то пообещали сексуальную независимость и репродуктивный выбор в обмен на отказ от претензий к хардкорной порнографии и росту секс-торговли. В обоих случаях мужчины получили что хотели, не выполнив свою часть сделки, – а мы все ждем. Мы не хотим поднимать шум, ведь это лишь в очередной раз докажет, что мы остаемся все теми же женщинами. Равенство полов оказалось вежливой ложью: мужчины соглашаются закрыть глаза на нашу очевидную вторичность, а мы в обмен на это не слишком настаиваем на своих требованиях в отношении реальных половых различий.
Стигматизация всего, что связано с биологической женственностью, – важный инструмент контроля над женщинами. Она отделяет нас от наших тел и других женщин, делает наши особенности – обязанностями, а также разрывает связи между поколениями и лишает нас возможности организовываться по половому признаку в качестве политической