чужом для меня месте, я жадно вдыхала аромат цветов, которые стояли в вазе возле моей кровати. С террасы донесся запах свежемолотого кофе, и я его тоже почувствовала. Зазвенел колокольчик, приглашая к завтраку.
Я удивилась чувству голода: желание что-нибудь съесть было сродни отголоску чего-то давно знакомого, но забытого. А ведь со времени моего личного катаклизма прошло всего несколько месяцев. Ах да. Еда. Вспомнила.
Лейла оставила для меня на вешалке халат, но я надела второе из принесенных ей платьев, на этот раз зеленое, и отправилась на патио. Рядом с керамическим кофейником, в котором нас ждал хороший крепкий кофе, на вязаной салфетке стояло блюдо с ломтиками фруктов. Какие-то мне были знакомы, но по большей части – нет, в том числе и те, что в разрезе формой напоминали звезду.
Завернутые в салфетку, в плетеной корзинке лежали теплые тортильи из синей кукурузы, а под корзинку была предусмотрительно подложена керамическая подставка с ручной росписью. А еще к завтраку подали местный сыр, черные бобы, жареные бананы и стакан свежего сока ручной выжимки. Мария ждала моего прихода, чтобы приготовить яичницу, – я слышала, как на кухне шкворчит сковородка.
Устроившись за столом, я поискала глазами Лейлу, но ее нигде не было. В саду кто-то поливал из шланга растения, так как сезон выдался засушливым. На озере замерли лодочки с неподвижно сидящими в них рыбаками: лишь иногда они наклонялись над водой, вытаскивая улов – рыбу или краба.
Мирабель объяснила мне, что Лейла всегда завтракает у себя в комнате и выходит лишь часам к десяти.
Маленькая колибри зависла над конусообразным цветком, который я видела впервые. Соцветия его, в два раза больше человеческой ладони и словно сошедшие с полотен Джорджии О’Киф[73], по краям были красными, а в глубине – розовыми, и каждый лепесток словно вырастал из другого.
Я ела, как сильно изголодавшийся человек, и мне даже было стыдно за такой волчий аппетит. Казалось, в жизни не ела такой вкусной яичницы с золотистыми желтками, не пила такого сладкого апельсинового сока и ароматного кофе. Я намазывала лепешки маслом и сливовым джемом, едва удерживаясь от того, чтобы не облизать пальцы. Как может женщина, потерявшая мужа и сына, завтракать с таким упоением?
Потом я отправилась бродить по саду Лейлы, понимая, что потрачу не один день, а то и не одну неделю, прежде чем изучу все его потаенные уголки. Крошечные алтари и зеркальные прудики, всевозможная мозаика, керамические и каменные фигурки животных, зеленые сердечки и полумесяцы, созданные в результате искусной стрижки, и чудные волнистые кактусы, похожие на новый вид человечков, что притаились за ступенчатыми стенками.
Я стояла в одном из таких закутков, любуясь на всю эту красоту, когда меня окликнула Лейла.
– Тут росли одни сорняки да мелкий кустарник, когда я купила эту землю, – сказала она, подойдя ближе. – Все эти растения мы переносили из других мест, постепенно высаживая сад.
Давным-давно когда-то мы с Ленни любили ходить в японский садик в парке