лежала, глядя на небо, пока меня не сморил сон.
Проснулась я через пару часов от голоса Лейлы. Она стояла надо мной – в одной руке кельма, в другой – подливочный раствор. Как оказалось, все утро она укладывала плитку перед сауной. Лейла показала мне одну: круг из рыбок на синей глазури.
– Если хотите, можем вместе отправиться на рынок, – сказала она. – У нас заканчиваются авокадо, и сегодня один из моих самых любимых рыбаков принесет на продажу камаронес[74].
– Сейчас, только обуюсь, – ответила я.
13. Креветка размером с ладонь
Поднявшись по грунтовой дороге, за десять минут мы почти добрались до рынка, куда местные приносили свою продукцию: баклажаны, перец, полные корзины помидоров, листовую свеклу, молодой картофель, букетики специй.
Я молча следовала за Лейлой. У меня сразу возникло много вопросов, но я пока воздержалась их задавать.
Подошел мужчина, предлагая купить у него одеяло. Я зачем-то остановилась и начала его рассматривать.
– Недорого продам, – сказала мужчина и все шел за нами, звал, скидывая цену все ниже и ниже.
Другой мужчина, помоложе, удивительно красивый, но вызывающий какую-то подспудную тревогу, заговорил на английском, рассказывая про астрологию майя. Про натальные карты. Про будущее и мою душу.
– Не останавливайтесь, – тихо сказала Лейла. – С этим человеком не стоит связываться.
И конечно же, кругом бегало много собак и детворы. Странно, но при виде маленьких детей, особенно мальчиков, которых дома я старалась избегать, у меня больше не щемило сердце. Здесь был совершенно другой мир, где прежние правила теряли свою силу и горестный календарь отменялся. Словно горя и вовсе не существовало.
Эсперанса почти не годилась для денежных американцев, у которых имелось всего две недели, чтобы насладиться коктейлями с текилой и песнями Джимми Баффета[75]. Здесь же из окон мексиканской забегаловки, облюбованной путешествующими хиппи, слышалось пение Боба Марли[76]. Еще иностранцы предпочитали синкопическую трансовую музыку с собственными ударными и гитарами. Часто встречалась такая сценка: эти ребята с пирсингом в носу, а девушки в сережках с цветными перышками идут вниз по тропинке в обнимку, приплясывая и делясь ломтиками арбуза. Обычно они всюду таскали с собой подобранных щенков, но, как объяснила мне Лейла, уезжая через три недели из этих мест, они бросали приемышей.
Мы нашли торговца камароне. Никогда не видела таких больших креветок. Размером с ладонь. Рыбак привез свой утренний улов на пикапе с такими лысыми шинами, что, наверное, в мокрой грязи они и следов-то не оставляли.
Вечером мы ели креветок при свете обетных свечей Деве Марии Гваделупской[77], отбрасывающих блики на замечательные хрустальные бокалы. Лейла, как всегда, сидела во главе стола. К ужину она надела домотканую рубаху с искусно вышитыми птичками. Ее длинные белые волосы были убраны в пучок и заколоты