он всячески старался и меня втянуть в свои воздушные затеи…»
Среди многочисленных эпизодов и случаев, связанных с авиацией и с Рохловым лично, в книге генерала Вертелко есть один интересный факт – на странице 243, – который говорит одновременно о лётном мастерстве, природном уме, смекалке и командирской хватке полковника Рохлова. Дело было на границе с Китаем, на памирском высокогорном участке, в середине семидесятых годов. Китайцы выдвигали территориальные притязания в этом районе и не скупились на пограничные провокации. Заместитель начальника погранвойск генерал-лейтенант Вертелко с группой офицеров Главка, в сопровождении начальника войск Восточного погранокруга, Героя Советского Союза генерал-лейтенанта Меркулова должны были провести рекогносцировку местности на этом самом высокогорном и наиболее беспокойном тогда участке границы.
До ближайшей комендатуры члены этой комиссии долетели на вертолёте Ми-4, командиром экипажа и был командир полка полковник Рохлов. Затем начальники пересели на ЗИЛ и «Урал». Когда дорога превратилась в тропу, автомобили заменили лошадьми. На восхождение ушло почти полдня. Добрались наконец до нужной погранзаставы. Наползавшись и находившись вдоволь по скалистым отрогам приграничной полосы на высоте трёх с лишним тысяч метров, большие пограничные начальники не испытывали никакого желания проделать обратный путь тем же способом. Решили вызвать вертолёт. Через некоторое время тот приземлился на скалистую площадку, облюбованную рекогносцировочной группой.
Обрадованные, все кинулись занимать места в вертолёте, но Рохлов их остановил. Он сначала на глазах высокого московского и окружного начальства попробовал взлететь без людей по-вертолётному, вертикально вверх. Но вертолёт, словно птица с подрезанными крыльями, беспомощно топтался на месте, не в силах оторваться от земли. Надо было взлетать по-самолётному, с разбегом и разгоном скорости. Но для этого потребовалось расчистить площадку, убрать с неё большие валуны и маленькие камни.
Генерал И. П. Вертелко пишет: «В течение нескольких часов мы, словно римские рабы, толкали и убирали тяжёлые валуны и куски гранита, расчищая полосу предстоящего разбега винтокрылой машины. Войдя в азарт, никто из нас, сухопутных начальников, не думал о том, каково же лётчику, которому предстояло разогнать машину по пологому спуску, заканчивающемуся пропастью и отвесной скалой прямо по курсу взлёта. Рохлову нужно было, подняв машину в воздух, тут же развернуть её на девяносто градусов и нырнуть в щель, в которой можно было начать снижение. Узнай я о подобных „выкрутасах“, сидя в своём московском кабинете, досталось бы тогда виновным на орехи. Но сейчас, сдирая в кровь руки о камни, я вместе со всеми, словно мальчишка, потеряв голову, участвовал в этой безумной затее…
Всё обошлось тогда благополучно. Но видит Бог, тот взлёт многого стоил Николаю Алексеевичу. Во всяком случае, седины на его белеющих висках стало больше».
Вот