мясо готовила только для Василия. Кот Василий, как и всякий мужчина, требовал вкусной мясной пищи. Даже творог он ел с неохотой, исключительно в угоду хозяйке. И Антонина, жалея кота, отваривала ему куриную грудку и тушила в жаровне куриную печень.
Кот ценил заботу хозяйки, когда она была дома, не отходил от неё ни на шаг, тёрся об ноги, старался заглянуть в глаза, при первой же представившейся ему возможности забирался к Антонине на колени. По ночам спал рядом, положив голову на край подушки. Тоне было жарко, и она тихонько отодвигалась от него, но кот сразу же пресекал её попытки и, не открывая глаз, придвигался к ней почти вплотную.
– Васька, – шептала она ему на ухо, – от тебя жар идёт, как от печки! И шерсть твоя прилипает к моей коже.
Но кот делал вид, что слова хозяйки к нему не относятся.
– Вот закрою тебя на балконе, – пробовала грозить Антонина.
Только тогда кот, обиженно вздыхая, слегка отодвигался. Но когда она просыпалась утром, он снова лежал с ней в обнимку.
– Ну и хитрая же ты бестия, – невольно улыбалась женщина.
В воскресенье рано утром Антонина отправилась на вокзал. О том, что за Василием присмотрят, Тоня ещё с вечера договорилась с бабой Маней. А ключи от Тониной квартиры у соседки хранились на постоянной основе.
Вскоре подошла электричка, которая и довезла Тоню за сорок минут до станции Сосновой. От станции прямо через сосновый бор за десять минут можно дойти быстрым шагом до посёлка Сосновка, где и жили супруги Ларионовы.
Антонина шла не спеша, с удовольствием вдыхая пряный волнующий аромат прошлогодней хвои и любуясь оранжевыми стволами устремлённых ввысь деревьев. Время от времени она замедляла шаг, а то и вовсе останавливалась, задирала голову и смотрела, как макушки сосен полощут ветви в голубом небе. Сердце её сладко замирало, а в голову приходила шальная мысль: «Может, и мне сюда переехать? А что, буду жить под бочком у Ларионовых».
Антонина улыбалась и продолжала свой путь. Но как ни медленно шла она, через пятнадцать минут всё равно дошла до посёлка. С прошлого года он заметно разросся. На старом пруду, заросшем по краям тростником и водяными ирисами, плавали не только утки, но и гуси. Притом не дикие, а домашние.
«Вот дают люди!» – подумала Тоня с улыбкой и долей восхищения.
Сама бы она точно не смогла разводить уток и гусей. Да и к садоводству, огородничеству у неё особых способностей не было. Всю свою сознательную жизнь она провела в тесном взаимодействии с цифрами, всевозможными подсчётами, расчётами и отчётами. Сказать, что это была не жизнь, а малина, можно было бы, наверное, только с натяжкой. Но как это ни странно, Антонина любила свою работу. А вот сельхозработ она побаивалась. Хотя цветочки дома на подоконнике круглый год и на балконе летом выращивала. А когда её просила баба Маня, то не отказывалась помочь старушке прополоть и полить газон.
Подойдя к калитке Ларионовых, Антонина сразу заметила Вовика, собирающего огурцы с вертикальных грядок в эмалированное ведро.
Ларионовы