в ее гримерной. Вивьен напечатала ее в студии накануне поздно вечером и отдала одному из ассистентов Кертиса для копирования и перевода. За прошедшие двенадцать часов сценарий каким-то образом попал в руки Ватикана. Вивьен не удивилась. Церковь обладала огромным влиянием на итальянскую киноиндустрию в целом, а также имела своих шпионов, оставшихся со времен бывшего фашистского режима.
– Да, ваше преосвященство?
Он жестом пригласил ее сесть рядом с собой, и Вивьен поняла, что должна подчиниться. Она чувствовала на себе взгляды всей мужской команды, как будто они наблюдали за агнцем, которого ведут на заклание. Это еще больше укрепило ее решимость.
– Вы понимаете, о чем я, хм? Вы не будете, как бы это сказать, играть со мной в игры? – Он издал тихий цокающий звук, в то время как ассистент режиссера за его спиной отчаянно замахал на нее руками.
Вивьен точно знала, что имел в виду кардинал Маркетти. Это снова была печально известная сцена в спальне, где героиня Клаудии томно лежит под смятым одеялом, довольная и умиротворенная, в то время как ее любовник, итальянский полицейский, поспешно одевается. Целый час на съемочной площадке в то утро был потерян из-за обсуждения того, как низко может опускаться одеяло на груди мисс Джонс, не нарушая нравственности двух разных наций. Вся сцена длилась всего три минуты из ста пятидесяти, но команда Кертиса, казалось, потратила на ее защиту большую часть своего рабочего времени.
– Насколько я понимаю, у вас нет детей. Как печально. У нас часто матери входят в комиссию по цензуре именно по этой причине. Это требует определенной, как вы говорите, деликатности…
Вивьен видела, как ассистент режиссера в отчаянии повторяет одними губами «Ренцо Ренци». Известный режиссер недавно был заключен в тюрьму за сценарий о вторжении в Грецию, в котором итальянские солдаты пренебрегали своими обязанностями по отношению к женщинам. Буквально месяц назад группа сценаристов и режиссеров подготовила обращение с требованием к правительству ослабить такую чрезмерную государственную цензуру.
– Деликатность чаще всего означает обратное, – возразила Вивьен.
Кардинал удивленно приподнял бровь, глядя на нее.
– Что это значит?
– Это значит понимание сложности человеческого поведения и эмоций – то, что, надо полагать, гораздо меньше волнует цензоров.
Священник, стоявший позади кардинала Маркетти, выступил вперед со словами:
– Что мисс Лоури имеет в виду…
Кардинала, однако, позабавило ее объяснение, и он прервал священника небрежным взмахом руки.
– Мне говорили, что британцы имеют в виду не то, что говорят.
Вивьен улыбнулась.
– Нет, мы действительно так думаем, когда говорим это. Просто мы нечасто это повторяем.
Кардинал Маркетти рассмеялся глубоким гортанным смехом, и Вивьен почувствовала, как мужчины вокруг них начали расслабляться.
– Как очаровательно. И все же, предположить, что полицейский