меня, и следующие несколько часов я проводил в мучениях.
Я лежал без сна, ворочаясь и размышляя, стал ли я всем тем, кем хотел стать, или просто трачу годы в погоне за какими-то фантазиями, пока моя жена и семья терпеливо ждут, когда я вернусь к реальности. Возможно, они надеялись, что в конце концов я всерьез займусь своими финансами, работой и будущим. Прошел ли я точку невозврата?
Может быть, мне стоит вернуться к своему старому боссу, попросить работу, сделать безопасную карьеру и завести семью, пока не стало слишком поздно. Может быть, если я брошу все это и успокоюсь, то смогу наконец выспаться. Так ли уж плоха эта сделка?
С годами, чем больше я узнавал о бизнесе выступлений и продажи книг, тем больше понимал, как далеко мне еще предстоит пройти. Я не был знаменит, и у меня не было агента. Для такого неизвестного, как я, не существовало коротких путей. Несмотря на мои успехи и невероятные возможности, которые открылись передо мной, мне предстояло еще многое сделать, прежде чем я смогу считать писательскую и ораторскую деятельность успешной карьерой. Мои выступления не были постоянными, а гонорары за книги не гарантировались каждый месяц.
К тому же все вокруг, казалось, двигались вперед по жизни. Рождались дети, росли пивные кишки, а мои некогда дикие и свободные друзья остепенились. Однажды утром я обнаружил на своей бороде один седой волос и весь день пребывал в депрессии. И все же я продолжал работать за ноутбуком, писать книги и ежедневно связываться со спикер-агентами, ставя все свои фишки на стол и делая ставку на свою мечту.
Если мне предстояло выступить с речью, ночи были изнурительно долгими. Я репетировал ежедневно по несколько часов, а когда наступала ночь, снова смотрел в потолок, чувствуя себя глупым и фальшивым, задаваясь вопросом, как мне вообще удалось получить этот ангажемент. Неужели это моя последняя возможность? Что, если я до смерти надоем аудитории? Что, если мой разум отключится, и я выставлю себя на посмешище, как это было в колледже? И вообще, место ли мне на одной сцене с другими ораторами?
Наверняка я был единственным докладчиком в программе конференции, который лежал без сна и сомневался в себе. Значит ли это, что я не следую своему истинному предназначению? Если это мое призвание, то почему, черт возьми, это так чертовски трудно? Мне казалось, что я иду не в том направлении, когда ночь была самой темной.
Я понял, что иногда то, от чего мы бежим, – это то, к чему мы должны двигаться. Но как я мог успешно вдохновлять людей, если перед каждым выступлением я все еще был так подавлен и считал, что, возможно, есть тысячи ораторов, более талантливых и комфортных, чем я? Разве это чувство когда-нибудь пройдет? Как я мог писать книги о принципах лучшей жизни, если сам с трудом жил в соответствии с ними?
Сомнения только усугубляли мое беспокойство.
Но я не могла перестать быть одержимой. Я хотел успеха больше всего на свете и думал, что если когда-нибудь сделаю перерыв в работе над своим бизнесом, то успокоюсь и потеряю