с дымящимся содержимым, бросила укоризненный взгляд на мужа: «Дань, прекрати!», – повернувшись в сторону вошедшей Эльвире, с такой же интонации сказала, – Мама, мы тебя заждались! Где ты была?
– Я такое видела! – повторила, – Такое видела!
Чашки, блюдца, тарелочки, бокалы – все, что стояло на столе, было заполнено содержимым, словом всем, чем питается крестьянская семья для полноценного обеда. Эльвира не стала себя и остальных утруждать любопытством: а как все это появилось на столе, села напротив зятя; она знала, что дочери не в тягость было выполнять поварские обязанности, лишь кивнула головой, одобряя её заботливость: – Да уж садись, сама покушай! – с добрейшей ноткой в голосе сказала.
После обеда зять снова отправился к баньке. Нюша побежала за отцом, помахав всем ручкой.
– Помощники нужны? – крикнула им вслед Эльвира.
– Убираться будем, – недовольным голосом сказала Александра, через длинную паузу смиренно добавила, —расскажешь, мама, – где была.
Рассказ о всех впечатлениях, которые получила за время похода по окрестным местам, закончила возмущением:
– У меня к Даниле столько вопросов! Ты знаешь о самом большом доме на нашей стороне в конце улицы? Представляешь, полный дров дровяник никто не грабит! А в доме – такая уникальная старинная мебель! Кто там жил? Мужик за десять тысяч рублей дом купил на дрова!
– Дом монашек? Даню надо спросить. Он должен знать.
Зять сидел на скамье возле песочницы, смотрел на игру Нюши, даже давал смешливые советы, когда у дочки не получалось выстроить надежный – не разрушающийся замок или хотя – бы домик. Эльвира подошла, села рядом с зятем, тот вздрогнул и отодвинулся. На помощь Нюше заторопилась, переодевшаяся для загара Александра, она присела на корточки рядом с дочкой, и они вместе начали большую стройку, заняв все пространство песочницы. Не поворачиваясь к зрителям, обратилась к мужу:
– Дань, расскажи про дом монашек – что знаешь.
– Мало что помню.
У зятя память была кратковременной и беспорядочной. Он всегда искал ключи там, где не оставлял, так же было с носками, со всеми мелкими предметами. Вообще ничего не любил упорядочивать. Немного подумал, глубоко вздохнул и большими ручищами стянул бока, словно задерживал выдох.
– Значит так, – начал докладывать зять: – жили в том доме до самой революции Октябрьской три сестры. Семья жила богато. Все изменилось после 20—го года прошлого века: две сестры подались в монастырь, третья сестра – к «красным»1. Монастырь, кажется, сожгли «красные». Все сестры вернулись в родительский дом. Перед войной родителей раскулачили, отправили в ссылку. Так сестры и жили, «за глаза» называли их тремя монашками. Родители тайком вернулись в родной дом, но скоро умерли, так и не выдали замуж своих дочерей. Монашки разъехались после войны кто – куда. Вот и все – что знаю, – закончил короткий рассказ Данила.
Вскрикнула Нюша:
– Папа, а ты мне сказку