в весе. Они и раньше еле общались, но теперь, уложив сыновей спать и оставшись наедине, коротали ночь в полном безмолвии.
В этот раз Гуннар ушел патрулировать город. И Фрида понимала, что так он борется с утратой и дарит себе частичку веры. Она бы и сама хотела взять ружье и броситься на поиски убийцы. О, если бы она его встретила, то ни секунды бы не колебалась. Стреляла бы прямиком в его поганую морду. Так, чтобы живого места не осталось.
Но женщин на дежурство не брали. Да и сыновей с кем оставишь?
Старшему недавно исполнилось двенадцать, младший готовился к скорому восьмилетию.
Их гостиная была сердцем жилища. Деревянные панели стен, окрашенные в светлые тона, раньше создавали уют и тепло, а массивный стол в центре комнаты служил местом для семейных собраний. Вечерами, когда зажигался камин, комната наполнялась мягким светом и треском дров. Сейчас же Фрида сидела в холодном одиночестве, глядя на погасшие в камине бревна. Чтобы не замерзнуть, она накрыла ноги пледом.
Переведя взгляд на окно, Фрида сказала:
– Мы обязательно тебя найдем.
В пустой комнате голос звучал непривычно. Гостиная обратилась в храм безмолвия.
– Я знаю, мамочка, – ответила сама себе Фрида, изменив голос на детский.
– И больше никогда тебя не потеряем, – добавила Фрида.
– Да, мамочка, я верю вам и жду этого момента. – Голос Фриды все больше походил на голос дочери.
Затем она замолчала, и в тишину вторглась слабая грустная мелодия флейты. То ли ветер так играл, то ли кто-то из соседей взялся за инструмент. Не важно. Эта мелодия так ладно совпала со струнами души.
– Как ты, доченька? – спросила она.
– Мне холодно, – ответила девочка голосом матери.
– Где ты?
– За окном, жду тебя и братьев.
Последнюю фразу принесли мелодия флейты и морозный ночной воздух. Фриде даже не пришлось притворяться. Окна дома выходили на редкую лесопосадку. Деревья росли на большом расстоянии друг от друга. Голые стволы елей уходили в ночное небо на шесть с лишним метров. За ними начинался лес, который хорошо виднелся днем. Ночью же между деревьев растянулась непроглядная черная пелена.
Женщина подошла к окну. Оказалось, что его не заперли. Даже ставни не закрыли.
– Я здесь, – прозвучал детский голосок.
Фрида отодвинула льняную занавеску и посмотрела во двор.
Мелодия флейты стала громче. Она нагло проникала в сознание, заглушая посторонние звуки. Мир умолк, казалось, существует только одна флейта. Только ее игра.
Черный двор, черные стволы деревьев и туман, мягко расстеленный поверх осенней травы. Звездное небо, небрежно укрытое редкими тучами, и полумесяц, скромно мерцающий в объятиях ночи. Его слабый свет едва мог избавить это место от тьмы.
– Я здесь… – повторила девочка.
Фрида не заметила, как оказалась на улице. Еще мгновение назад она стояла по ту сторону стены, но теперь, следуя голосу дочери и звуку флейты, она прошла