он тебе не изменил». Мы бы до сих пор были теми, кем себе казались.
– Не понимаю, почему ты не хочешь работать в конюшне, Ариа, – Уильям включает поворотник и сворачивает к центральному выходу. – Эта работа идеально тебе подходит.
– Твои лошади меня терпеть не могут, Уилл.
– Неправда. Они просто недоверчивые.
– Прошлой зимой Салли пыталась оторвать мне руку.
– Не принимай это на свой счет. В тот момент она была очень раздражительной.
– Прекрати постоянно держать ее на диете. Она становится опасной для людей. Это тирекс, а не лошадь.
Он вздыхает:
– Боюсь, у нее наступает менопауза.
– Трагедия. Она растопчет весь Аспен. Я тебе еще раньше говорила, что, если яйцо зеленое, не стоит его высиживать.
Уильям смеется:
– Так здорово, что ты вернулась, Ариа.
Я улыбаюсь, глубже кутаюсь в капюшон из искусственного меха и притворяюсь, что не слышу этих слов от Уильяма. Я мысленно представляю, как слышу их от человека, который два года назад целовал не мои губы. Жестокая мысль. Ужасающая. Мне не хочется думать об этом, но я думаю.
Наверно, это мазохизм.
– Можешь высадить меня здесь, Уилл.
– Глупости. Ты же не потащишь сумки через весь город.
– Тут пешком пройти пару минут.
– Да, я так и сказал. Полгорода.
Я закатываю глаза, но улыбаюсь:
– Тогда завези мои вещи домой, хорошо? Я скучала по Аспену. Мне нужно пройтись, прямо сейчас.
– Хорошо. Только берегись тирекса. Вдруг он начнет на тебя охотиться.
– Ладно.
Уильям останавливается и выпускает меня из машины. Мои коричневые «мартинсы» погружаются в кучу листьев у подножия колокольни. С нетерпением жду, когда осень уступит место зиме. Аспен в холодное время года – это волшебство в каждом вдохе.
Проходя по улицам города, я невольно сравниваю его с Провиденсом, штат Род-Айленд. Тот – огромный столичный город, в котором каждый человек – просто безымянное существо, затерявшееся в толпе. Никто друг с другом не здоровается, все мечутся, в глазах – стресс, страх что-то упустить, пропасть, страх всего и вся.
У нас такого нет. Аспен – хоть и туристическая точка, но все же маленький город. Здесь все друг друга знают. Я могу пересказать всю жизнь нашей соседки Патриции, хронологически и в подробностях, хотя ей уже почти девяносто. Вот так здесь обстоят дела. Если что-то случается, то все об этом знают. И никогда не забывают.
Я останавливаюсь перед угловым зданием с надписью «Закусочная Кейт». Еще рано, почти семь утра. Нежно-голубое небо украшают розовые полосы, проплывают похожие на сахарную вату отдельные облачка. В безветренном воздухе слышится звук открывающихся внешних жалюзи на окнах супермаркета «Вуднз». В «Закусочной Кейт» очередь ждет свой кофе перед работой. Ветер шелестит листьями, пронося их мимо меня по асфальту, а я стою и смотрю на витрины магазинов на другой стороне улицы. Кейт вертится за прилавком, надевая фартук с цветочным узором,