ошибся ни в одном знаке.
Все точно, как в изначальном сообщении!
Обычно писать код получается намного медленнее, чем его слушать, так как надо записывать и одновременно слушать, не успевая при этом записывать, поэтому часть надо запоминать, в нашей профессии это называется «сжатие информационных данных». Во время соревнования первоклассных радистов, записывающих коды, на самом деле они состязаются в том, у кого лучше техника «сжатия информационных данных». Кто может запомнить больше, тот и побеждает. Я помню, что тогда на соревнованиях Линь могла запомнить восемь групп. Хотя из-за разной скорости обе стороны не могли быть полностью одинаковы, но из увиденного нетрудно было сделать вывод, какого уровня достиг уже А Бин в освоении кода Морзе. В общем, хотя время, отпущенное на обучение, еще не дошло до половины, А Бин уже в совершенстве освоил все, что надо было выучить, и сделал это идеально. Настолько идеально, что казалось нереальным.
Через час я вместе с А Бином пришел во двор организации, в небольшом европейском здании политаппарата должна была проводиться церемония приведения к присяге А Бина, добровольно вступающего в особое подразделение 701. Сама церемония была торжественной, а для него еще и загадочной. Перед лицом всех этих «требований» и «обещаний» А Бин решил, что его в ближайшем будущем отправят на затянутое пороховым дымом поле боя, возбуждение смешалось в его душе с ужасом, которые достигли наивысшей степени. В конце начальник отдела, отвечавшего за присягу, спросил его, есть ли у него какие-либо требования к организации, и А Бин «мужественно» выдвинул два.
Первое – если он больше не сможет вернуться домой (в Луцзяянь), пусть организация надлежащим образом решит вопрос «доставки хвороста» его матери.
Второе – если он погибнет (сражаясь на поле боя), ни в коем случае не отрезать его уши для исследования.
И смех и грех!
Но это, будучи требованием волонтера подразделения 701, составляло часть церемонии, организация должна была дать ему торжественное обещание и сделать соответствующую запись в протокол.
После присяги стороны должны были подписать три документа. Учитывая тот факт, что А Бин не умел писать, было решено, что он поставит отпечаток пальца, а я за него распишусь. Только в этот момент я вспомнил, что надо спросить его настоящее имя и фамилию. Ответ был: «Нету».
– Меня зовут А Бин, – сказал он, – нет другого имени.
Но я точно знал: невозможно, чтобы его реальным именем было А Бин, потому что это было имя известного слепца, того, который играл на эрху11, «словно плакал», и который известен мелодией «Луна над источником»12. Благодаря ему имя А Бин стало нарицательным для всех слепых и никак не могло быть чьим-нибудь реальным именем.
Не стоит и говорить, что это тоже был и смех и грех! В итоге мы придумали ему временное имя Лу Цзябин, так как фамилия его матери была Лу, а название родной деревни Луцзяянь. Сразу же вписали это имя в три секретных документа, которые следовало передать в вышестоящие органы и сдать в архив.
Ранним