историей любви, внезапно закончилось внезапной смертью Джорджа в автокатастрофе как раз перед тем, как они собирались пожениться. Он любил скорость и быстрые машины. Люси так и не нашла другого мужчину, который смог бы покорить её сердце, и с тех пор хранила его фотографию в серебряном медальоне у себя на шее.
Мы часто ездили в Шато де Россиньоль, когда были детьми. Хотя оно было намного меньше нашего дома, мне очень нравилась его атмосфера и мои французско-русские бабушка и дедушка, когда я был ребёнком. Однако, когда я стал подростком, это место показалось мне недостаточно крутым, чтобы проводить своё «драгоценное» время вдали от друзей. Это было решение, о котором я пожалел позже, когда мои бабушка и дедушка умерли, и у меня больше не было возможности их видеть.
После того, что случилось с Чарли, моя мать настояла на переезде в шато, и мой отец неохотно согласился. Он не хотел покидать свой родовой дом, но он любил мою мать больше. В то время Люси присматривала за местом. Мои родители взяли с собой камердинера и экономку. Остальным сотрудникам выдали щедрое выходное пособие и уволили, за исключением Гарри и Бенни. Я почти не навещал их там, будучи больше занят тем, что считал важным в то время.
На этот раз я старался проводить как можно больше времени с матерью, но подготовка к похоронам, сами погребения, несколько встреч с нашими юристами и последующая бумажная волокита заняли практически всё моё время в течение следующих нескольких недель. Я был рад, что рядом была её старшая сестра Люси. Мне нравилась Люси. Она была милой женщиной, которая не возражала против того, чтобы мы, дети, пели «Люси в небе с алмазами» каждый раз, когда мы её видели. Она смеялась и подпевала. Ей было все равно, что другие люди думают о ней как о старой деве. Она была с моими бабушкой и дедушкой, пока они не умерли, а затем занялась поместьем.
Предложение Джареда было на исходе, и мне, как новому владельцу, нужно было принять решение. Когда мой отец наконец покоился под черной мраморной гробницей, которую заказала моя мать в задней части нашего французского поместья, и бесконечный поток посетителей, наконец, иссяк, я решил поболтать с ней.
Люси не было дома, а мы с мамой сидели в библиотеке с некоторыми книгами из нашего дома и пили. После сорока лет брака с моим отцом моя мать так и не начала пить скотч по вечерам, но в тот вечер она попросила меня налить ей немного. Она держала стакан, время от времени вдыхая аромат, но так и не притронулась к самому напитку.
– Теперь, когда ты стал хозяином, что ты собираешься делать с домом? – спросила моя мать, словно прочитав мои мысли.
– Я как раз и собирался поговорить с отцом и тобой, когда сказал, что приеду.
– Тогда рассказывай, – сказала она, понюхав скотч в стакане, который держала.
– Ну, я думаю, что продам его. Ты помнишь строительный проект, о котором я упоминал некоторое время назад? Коттеджи для состоятельных людей в восточной части поместья.
– Там,