наш, Великий князь Иван Васильевич, просил передать, что завтра государь приглашает вас в храм. Он будет там со всем семейством. Приглашает быть вас у обедни. После обедни хочет он проститься с дочерью и с вами ясновельможными.
Послы переглянулись, поблагодарили и отбыли на посольский двор. Их посольская миссия затягивалась, и они знали об этом, ведь их князь уже давно с нетерпением ожидает их посольство в Вильне.
Глава 4
– Слава богу, стал виден конец всем тем формальностям, которые навязали нам здесь московиты. Уже надоели многочисленные переговоры и застолья. Столько съедено, столько выпито! – воскликнул Ян, входя в хоромы своего посольства.
– В гостях хорошо, а дома всё же лучше, – согласился Станислав. Понять по-человечески, конечно, князя Ивана можно. Оттягивает расставание с дочерью своею.
На другой день января тринадцатого всё царское семейство прибыло в храм Успения Пречистой Богородицы. В храме Алёна стояла чуть поодаль от своего семейства. Её уже, как бы, отторгли от него. Окинув их взглядом, она отметила про себя:
– Отец стоит рядом с матерью, лицо его хмуро, губы плотно сжаты, мать с печальным ликом в размышлении.
Алёна перевела взгляд на многочисленных братьев и сестёр, стоящих за спинами родителей.
– Их взгляды беззаботны и веселы. Ну, да, им же не надо уезжать навечно неизвестно куда.
А там, рядом с отцом, чуть сзади, стоит Елена – жена умершего Вани, а рядом Митенька его сын. Они о чём-то перешёптываются, рассматривая иконы, но им тоже нет дела до меня. Тут я, или я – в других краях, им – безразлично.
Взгляд Алёны скользнул по стенам собора. Яркая роспись храма, великолепно и блистательно исполненная, мощное благолепное пение хора и красивые величавые переходы митрополита по храму со всем духовенством в торжественных облачениях – это впечатляло, вводило в особое религиозное состояние.
Алёне стало тоскливо и одиноко. Возникло чувство, что все собрались, всё делается ради того, чтобы выслать её в чужую незнакомую страну, чтобы отторгнуть и оторвать её от всего, что ей близко и привычно, такое чувство, что её изгоняют и предают – переполняли её душу.
– Скоро, очень скоро они все отвыкнут от меня и забудут. А я никогда больше не смогу сюда вернуться.
На глаза Алёны навернулись слёзы. Чтобы никто их не заметил, она отвернулась и стала молиться. Ей было о чём молить Бога.
Алёна слышала, как за её спиной в храме произошло движение. Догадалась, что это вошли послы Александра. Она, не оборачиваясь, продолжала молиться, губы её шевелились, по щекам беззвучно текли слёзы.
Служба закончилась. Обедня отошла. Все направились к выходу. Алёна заметила, как отец, поговорив с митрополитом и получив от него благословение, отошёл к наружным дверям собора. Подозвав к себе послов, и громко, чтобы слышало всё его семейство, ещё раз повторил всё сказанное ранее. Говорил обо всех условиях вечного мира и о свободе для Алёны исповедовать греческий закон.
– Поезжайте днесь