вернулся из рейда по Регистану, потеряв половину людей. А советская авиация по ошибке разбомбила десантный батальон, который дожидался группу Акопова. Аккуратно расколошматила, тщательно, как только и можно разделать своих… Придя в точку рандеву, Акопов нашел сожженную технику и шайку местных мародеров, которая подбирала то, что осталось от батальона. Незначительную часть уцелевших Акопов догнал уже в горах, на марше, и тут же пришлось ввязываться в бой с какой-то душманской частью, вооруженной до зубов китайскими минометами и американскими эр-эсами. Бежали шурави так, что пятки сверкали… С одним из своих людей Акопов забился на явку в крохотном кишлаке, где нельзя было по нужде во двор сунуться… Две недели Акопов ждал известий от Рахмата, и эти две недели были самыми длинными в жизни.
– Все думаю, – сказал глухо Акопов, – там, в Афгане, чего больше было, Рахмат, ошибок или предательства?
– А я об этом не думаю, – после некоторого молчания сказал Рахмат. – И тебе не советую.
– Понимаешь, у нас с тобой есть привилегия думать, – упрямо сказал Акопов. – Заслужили такое право… На мысли, на сомнения.
– Ты еще до сих пор не понял, в какую цену встают сомнения? – вздохнул Рахмат. – А я вот… Лет тридцать назад… Засомневался, когда надо было убрать своего же. Не поверил, что он, тварь, сдал двух моих агентов. Не было для этой сдачи видимого обоснования. Потом я убедился. Нашлось обоснование… Но поздно! Еле сам ноги унес. Так что души сомнения, джон, души!
– Старик, не путай хрен с пальцем! – досадливо сказал Акопов. – Я тоже не буду раздумывать, если попаду в подобную ситуацию… И не раздумывал, поверь! Но я о другом говорю. Иногда я чувствую себя инструментом. Надежным, острым… Таким, знаешь, мечом Аллаха. Всегда ли он прав, вот в чем вопрос!
– Кто?
– Аллах, кто же еще…
– Ложился бы отдыхать, – резко сказал Рахмат. – Если уж позволил сравнить себя с инструментом, то продолжу метафору, не обессудь. Сомнения – ржавчина, разъедающая самую надежную сталь. А ржавчину убирают наждаком. Мы профессионалы – не раскисай!
Акопов посидел еще немного в одиночестве и забрался в постель. После нескольких упражнений для дыхания спал он крепко, и ничего ему не снилось.
7
В бар к Юрику Толмачев не пошел. Совсем уж собрался, но… Пока по мокрой дороге доехал до Москвы, пока жигуль на стоянку загнал – время к полночи подвалило. То ли после вчерашнего напряга, то ли от какой-то неясной тоски чувствовал Толмачев себя посреди грязной и темной Москвы неуютно. Паршиво, прямо сказать, чувствовал. Захотелось ему в горячей ванне поваляться.
Вообще, в последнее время начал Толмачев замечать, что становится все труднее переключаться с одного темпа жизни на другой. Уставать, что ли, стал. Хотя, если честно разобраться, не такая у него жизнь, чтобы от нее уставать. С выбором дела он в цвет попал, о чем говорить. Относительная свобода, интересная работа, достаточная зарплата. Кто из однокашников по химико-технологическому имени батюшки Менделеева может похвастаться, что