тысяч. Такую сумму назвал пристав как минимальную для первого раза. Попадание во вторую денежную кабалу для погашения первого кредита, конечно, тоже можно классифицировать как самоубийство, причем особо извращенное, с элементами мазохизма и получения удовольствия от собственной ущербности. Но, признаться, я не очень понимал, где еще взять денег. Я никогда не жил в явном достатке и никогда не питал иллюзий о финансовом благополучии врача. Бедность порождает еще большую бедность. Я привык жить, сводя концы с концами, поэтому сейчас находился в банке в надежде решить хотя бы отчасти, а вернее, отсрочить, свои финансовые проблемы. Через час, по итогу общения с банковским клерком, из-за плохой кредитной истории заем мне не одобрили.
Я сидел в кафе недалеко от банка. Не знаю, насколько сильно я тогда переживал по поводу денег. Вроде кредитная нагрузка представлялась неподъемной. С другой стороны, я знал, что из квартиры меня не выселят, всю зарплату списывать не будут. Я не смогу сделать ремонт в квартире или выехать в другую страну. Но это же не конец света. У меня застучало в виске, и в глазах стало пульсировать так, что пришлось невольно закрыть их. Я почувствовал слезу, которая сначала собралась на краю зажмуренных век, а затем скатилась до подбородка. Меня дико раздражало, что ближайшие пять, может, восемь лет, я буду выплачивать кредит. Раздражало быть должным, обязанным. Раздражало платить за квартиру, которая мне даже не нравилась. Раздражали затопленные соседи, которых я даже не знал и не знаю до сих пор. И в то же время меня бесила незначительность происходящего. Для соседей я был одним из десятка проблем в их жизни, для пристава – одним из нескольких сотен его должников, для города – одним из тысячи жильцов, для банка – одним из миллиона потенциальных заемщиков.
Зазвонил телефон Сентидо, который я до сих пор носил с собой. Поскольку я не придумал, кому его отдать, он лежал во внутреннем кармане куртки в ожидании чуда. К моменту, когда я достал мобильный, звонок уже сбросился, и на экране высветилось уведомление: «Пропущенный вызов Вита». Еще через десять секунд от нее пришло сообщение, и я провалился в чат.
«Сегодня будешь в клубе? У Долоньи день рождения», – спросила Вита. Я стал печатать ответ с описанием происшествия и текущего состояния Сентидо. Но, не успев закончить развернутый обстоятельный текст, получил еще одно сообщение: «Ну?» И тут я понял, что некрасиво писать с чужого телефона. Тем более, что Вита может начать переживать за приватность их с Сентидо переписки. Поразмыслив, я решил лично рассказать ей все и отдать телефон при встрече. В качестве подтверждения отправил самый короткий ответ – знак «большого пальца вверх».
Мне немного нравилась Вита. На каждой встрече она оказывала мне знаки внимания. Поэтому я специально переоделся в рубашку и пиджак. Глупо, но по пути в клуб я заехал на работу проверить Сентидо. Я хотел удивить Виту последними новостями, и для этого нужно было удостовериться, что наш общий знакомый