понятненько, – задумался председатель. – Вижу, что не добавишь больше ничего.
– Нет, не добавлю, – уверил его скотник, желая как можно быстрее вернуться домой.
– Ну хорошо, Антип, иди, – Никанор Ефимович протянул руку в знак благодарности и проводил подопечного до двери.
Этим же вечером председателем был опрошен и Анатолий, который лишь нахваливал завхоза, боясь попасть под раздачу его родни и друзей. Но узнал, что Антип не испугался указать на недостающие комбикорма, чем не слабо подставил и себя, и свою семью. Встревоженный мужчина тут же побежал к другу и с порога заявил, что зря тот доверился Никанору Ефимовичу – не будет никакой анонимности, и Антипу теперь придется ходить и оглядываться. Нина из-за таких слов тоже встревожилась не на шутку и сильно пожалела о том, что когда-то рассказала мужу о делах завхоза. На следующий день к друзьям прибежала и Леонида с совсем еще маленькой Оленькой на руках. Утром она услышала разговор двух старушек в местном магазине о том, что уволят скоро кладовщика совхозного за дела его незаконные. А открылась вся правда, по словам все тех же бабулек, благодаря скотнику Антипу. Он же рассудил, что переживать об услышанном не стоит. Зато появилось недоверие к Никанору Ефимовичу, не сдержавшему обещание об анонимности.
Антип, долго не думая, на следующее же утро поспешил к Анатолию, а вместе к ним к злосчастному завхозу. Того не оказалось дома, калитка была заперта, на двери висел замок. Не застав его до работы, они поспешили на ферму – срочно нужно было переговорить и все объяснить. Но и там завхоза не оказалось. Выяснилось, что с сегодняшнего дня тот уволен с позорной записью в личном деле и замаранной трудовой книжкой. Куда подался недобросовестный кладовщик никто не знал. Да и мало кого это волновало. Важнее было то, что Никанор Ефимович доволен и счастлив. Ему Василий Борисович тут же выписал благодарственное письмо за обнаружение вора, похитившего немало государственного добра. Отправлять за решетку завхоза не стали, просто выгнали. Судя по размышлениям председателя, в Такеево он больше не покажется. С облегчением выдохнув, Антип подумал, что миновала его гроза. Но Анатолий предостерег – радоваться еще слишком рано.
1971 год встретил такеевцев огромными непроходимыми сугробами. Всем селом выходили, чтобы почистить дорожки до фельдшера и школы. Копали с утра до вечера. Настеньке этой зимой было чуть больше двух лет, подрос и Филатушка, ходил в первый класс, прилежно учился. Наденька казалась совсем уже взрослой и серьезной девочкой. Все в доме Антипа было гладко и мирно. Село давно приняло их, здесь они были как родные. Навещать свекровь Нине не хотелось. Ездили как-то раз в Ольховку, сразу после рождения Настеньки. Наслушалась женщина о том, что рожать в третий раз было лишним. Только переехали, только обосновались, не успели освоиться, зато расплодились. После таких слов Нина не торопилась на родину. А когда Антип предложил навестить матушку, ласково отказалась, сославшись на заснеженность дорог. Тогда мужчина решил скататься один – наверняка и матери нужно помочь в борьбе с обрушившемся снегопадом. С такими добрыми намерениями