борода едва касается груди. На столе рядом с пустующим подсвечником лежит серый парик – дань недолгой традиции Петра Великого, все европейские излишества: кружева, бантики, жабо, парики и многое другое пришли в негодность. Нет, царь не запретил их, он о них забыл, частично вернувшись к старине, любимой большинством народа, и частично оставив намечающиеся реформаторские идеи своего отца. Разница лишь в том, что дремучесть и невежество народа Алексей Второй преодолевает не силой, как батюшка.
Возле обитого алым бархатом кресла в вырезанной из красного дерева подставке приютился небольшой деревянный жезл царского советника. Солнечный свет играет на серебряных пуговицах советника, на голове князя вместо высокой шапки из пушного зверя аккуратная кепи с двусторонним козырьком.
– М-да, Мишутка, позабавил ты меня, так позабавил, что и не знаю, как быть. С одной стороны, глянешь – батогами отходить надобно, а если приглядеться, то и впору наградить по-царски, – последний посетитель царского советника ежесекундно бледнел, краснел, вновь бледнел. Он потерял счет времени и желал одного – как можно скорее исчезнуть с глаз князя.
– Н-не надо награждать, – горло Михаила запершило.
– Ну уж нет, Мишенька, – князь покрутил в руках металлическое стило, с любовью выводя на небольшой восковой дощечке странные закорючки. – За сведения твои надобна награда, не каждый день и даже месяц в Сибири отыскивается серебряная руда. Правда плохо, что обнаружил ее грек… Как ты говоришь его зовут?
– Александр Левондиад, господин.
– Алексашка, значит. Так в чем дело, почему до сих пор грамота на завод не у нас?
– Дык, она на его имя пожалована уже, людишки-то поздно спохватились. Нынче и вовсе солдаты возле дома грека караулят, челядь говорит, будто полсотни их в Сибирь отправится…
– Так придумай что-нибудь, Миша. Не разочаровывай меня, ступай с богом.
Михаил на негнущихся ногах вышел из кабинета князя, забыв прикрыть за собой дверь:
– Еремка!
Услышав голос господина, Еремей встрепенулся, хлопнул себя по лицу пару раз: лучший способ согнать дремоту.
– Я здесь, господин, – склонился слуга.
– Говори, чего нового узнал, не зря же полдня под дверью проспал.
– Да я не спал, ни в одном глазу! – почти искренне возмутился Еремей.
– Знаю я тебя, шельмец, ну да ладно, служишь справно, так что прощаю огрехи твои, а теперь говори, чего вызнал.
– Царское прошение о членстве в Священной Римской империи отклонено, говорят, что цесарцы убоялись нас, даже старинная вотчина императоров, принадлежащая ныне нам – Лифляндия вкупе с двадцатипятитысячным войском в помощь против Франции не помогли, – почтительно начал слуга.
– Отчего ж так? Землица там справная, государь наш шведам ее обратно не отдаст, разве что англичане чего удумают, но это вряд ли, торговать с нами им нужнее, чем воевать… Ладно