шепотом девушка не могла мне точно подсказать, как петь. Приходилось наугад тянуть слова. И поначалу у меня не всегда получалось попасть в нужную ноту.
Значительно легче стало, когда Сели с помощью руки показала высоту тона. Когда же она мне искренне улыбнулась, прогоняя печаль с очаровательного личика, я поняла, что справилась.
Вернулся мой мучитель в рясе и, прослушав пение, поблагодарил Сели. Он тоже будто воспрянул духом, а широкая улыбка, оказывается, очень шла его серому лицу. Девушка выскользнула за дверь и исчезла, священник проводил меня в другую комнатку, которая мало чем отличалась от предыдущей. Разве лишь тем, что в ней находился еще и вытянутый вдоль стены тонкий шкаф.
– Отдохните, переоденьтесь. В шкафу найдете все необходимое. Я приду за вами к сроку.
Затем он поспешно вышел, и тут я услышала скрежет замка. Меня заперли!
«Боже, но за что мне это все?» – пронеслась в голове обиженная мысль. Вздохнув, скинула плащ на кровать. Роки освободившись от моих объятий кинулся рыскать по клетушке, осваивая новое пространство. Я его крепко сжимала под плащом, чтобы он не убежал и не выдал себя во время занятий пением. Ведь неизвестно, как на моего друга могла среагировать набожная барышня – Сели. Лишнего крика и шума вокруг крыса очень не хотелось слышать.
– Вот так-то, Роки! Мы с тобой избежали тюрьмы и почти избежали сумы, а вот от плена отвертеться нам не удалось. Хоть бы уж не обманули и, правда, заплатили. Денежек у нас с тобой, словно кот наплакал… – вздохнула я и открыла шкаф. Как и предполагала, там оказалась ряса. Две, грубые на ощупь, белоснежные рубашки, словно отстиранные «Тайдом», как в навязчивой телерекламе, висели на крючках рядом с серой, такой же, как у Сели туникой.
Я скинула юбку и заменила свою мягкую рубашку грубоватым нижним платьем, доходившим мне до щиколоток. Натянула колючие короткие чулки с завязками и мягкие кожаные туфли, которые пришлись почти в пору, теперь моим ногам было тепло и почти уютно. С туникой и манто я тоже довольно легко справилась, хотя никогда в жизни бы не подумала, что так сложно вырядиться в монашеский наряд. С капюшоном пришлось повозиться, не знала, что он надевается отдельно от туники и прикрепляется к ней булавками.
Что же касается головного убора, то я никак не могла взять в толк, как его закрепить ОДНОЙ «иголкой», чтобы он не съезжал и к тому же еще прятал под себя мои волосы, которые все время выбивались наружу.
Не знаю, сколько бы еще продолжалась моя мышиная возня, но терпение кончилось значительно раньше. Зашвырнув в сердцах в угол непослушную ткань, я вспомнила о том, что надо бы спрятать крысенка, пока есть время. Ведь меня могли забрать отсюда надолго, а если его заметят – беда.
Подхватила своего друга, увлекшегося жеванием бумаги, и, выдерживая его сопротивление и отчаянную попытку сбежать, привязала малыша при помощи носового платка к ножке кровати за лапку. Сверху бросила на него свой плащ.
Роки возмущался, взывая к моей совести, но уже через некоторое время притих.
Скрежет