лицом в ручей сунул. А там подождал, пока Савельев помрет, да и ушел. Не исключено, что у покойного еще и шея сломана. Но об этом нам доктор скажет. Оговорюсь, господин пристав, это моя первичная версия.
– Молодец, господин следователь, – кивнул пристав.
Интересно, это он иронизирует или хвалит?
– А что-то не так? – нахмурился я.
– Нет, все так, как по писаному, – с уважением сказал пристав. Повернувшись к подчиненным, спросил: – Значит, что господин следователь сказал? Убийца – здоровенный детина, ростом не меньше сажени. Вот его мы и станем искать. Или не станем?
– Не станем, ваше благородие, – весело отозвался один из городовых, с медалью за русско-турецкую войну на груди. Да, который Егорушкин. – Чего искать-то, если и так ясно? Тимку Николка Шадрунов убил, кузнец с завода господ Милютиных. Вона господин следователь его правильно описал – сажень и кулачищи огромные. Тимка-то с его бабой давно шашни водил, а Николка терпел. Вот, значит, терпение и закончилось. Сейчас телеги дождемся, Тимку в покойницкую отправим, а потом за убийцей и съездим.
– Вот и отлично, – обрадовался я. – Задержим Шадрунова, допрос проведем, а если признание получим, я все бумаги господину прокурору представлю.
Н-ну вот оно, мое первое дело. Можно сказать, что и раскрыто. Если верить словам городового, мотив у Шадрунова был, возможность совершить преступление тоже. А я пока судебно-медицинский акт начну оформлять. Но не чернильной ручкой, а карандашом. Потом в спокойной обстановке все перепишу, поставлю свою подпись и схожу за подписью пристава. Но черновик следует составить прямо сейчас, чтобы ничего не забыть. Надо указать, где находился «смертельно убитый труп мертвого покойника», во что он одет, что обнаружили на его теле.
Общее дело, казалось, сблизило нас, и в ожидании телеги, на которой покойника повезут в морг, вся наша компания расселась на бережку. Мы с приставом устроились на бревнышке, а городовые – прямо на земле.
Антон Евлампиевич вытащил из кармана медный портсигар, а оба городовых принялись крутить цигарки из специальной табачной бумаги. Поначалу мне был неприятен запах дыма, но потом отчего-то захотелось закурить. Интересно, это тело моего реципиента реагирует? Сам-то я не курил, а вот что сказать о Чернавском? Среди его вещей не было ни папирос, ни спичек, но кто его знает? Возможно, господин студент Императорского университета и покуривал. Но мне удалось убедить себя, что курить вредно, а мое желание втянуть в свои легкие табачный дым временное, из-за расстройства.
Городовой Смирнов, затягиваясь вонючей махоркой, спросил вдруг:
– А скажите, ваше благородие, а правду болтают, что вы в Череповце оказались оттого, что супротив государя императора пошли?
Глава седьмая
В каком полку служили?
Я обалдело посмотрел на городового, задавшего такой вопрос. Откуда, интересно, такие слухи? Неужели Лентовский повел себя как сплетник? Подумав, ответил:
– Правда.
Оба городовых, сидевших на голой земле, и