или удачлив. Камера в школе, как оказалось при проверке, не работала. От населения тщательно скрывают, что приблизительно четвертая часть всех камер либо сломаны, либо выключены. Но мы знаем, что он ушел из школы. На фасадах магазинов и рядом с пабом как раз перед его домом есть несколько камер. Они его не зафиксировали, но мне сообщили, что они были неудачно установлены, так что это ни о чем не говорит. Дорога к нему домой идет вдоль парка, а там вообще нет никаких камер.
– Разве нельзя проверить номера автомобилей, въезжающих в Хакни и выезжающих оттуда?
– Что? В Хакни? Это вам не квартал красных фонарей в два часа ночи. Мы не знали бы, где и начать.
– Возможно, вам придется подождать еще лет двадцать с лишним.
Карлссон встал. Достал из бумажника визитку и вручил ее Тэннеру, смотревшему на него с кривой улыбкой.
– Вы знаете, что я сейчас скажу, – вздохнул Карлссон. – Но если вы что-то вспомните, что угодно, просто позвоните мне.
– Не очень-то это приятно, правда? – сказал Тэннер. – Когда приходится ехать и разговаривать с людьми вроде меня.
– Определенную пользу поездка все же принесла, – возразил Карлссон. – Я почти рад, что вам было так же плохо тогда, как мне сейчас.
Они вместе направились к двери.
– Сочувствую вам в ситуации с женой, – сказал Карлссон. – Ей лучше?
– Хуже, – ответил Тэннер. – Врачи говорят, все это займет много времени. Вызвать вам такси?
– Мой водитель ждет снаружи.
Карлссон уже вышел на улицу, но неожиданно остановился и сказал то, чего говорить не собирался.
– Он мне снится, – признался он. – Я не могу вспомнить сон, когда просыпаюсь, но знаю, что мне снится именно он.
– У меня тоже такое было, – кивнул Тэннер. – А потом у меня появилась привычка опрокидывать пару рюмок, перед тем как идти спать. Иногда помогало.
– Вчера ночью мне тебя не хватало, – признался Сэнди.
Фрида окинула кухню взглядом. Помещение уже казалось ей чужой территорией.
– Я как раз завтракал. Тебе сделать…
– Нет, спасибо.
– Хотя бы дождь закончился. Прекрасно выглядишь. Новый жакет?
– Нет.
– Я тараторю, как идиот. Прости за вчерашнее. Мне действительно очень жаль. Ты имела полное право рассердиться.
– Я больше не сержусь.
– Не сердишься, – кивнул Сэнди. – Потому что уже решила не ехать со мной. Я ведь прав?
– Я не могу вот так все бросить, – ответила она. – Даже ради того, чтобы быть с тобой.
– Но разве тебе не страшно терять то, что возникло между нами?
Она вовсе не планировала так поступить, но почему-то через секунду они стали целоваться. И вот он уже стягивает с нее жакет, блузку, и они вместе падают на диван. Его губы приникают к ее губам, ее руки ложатся на его обнаженную спину, прижимая его к себе, – в последний раз.