и, глядя в глаза Стасу, объявила:
– А ты, Стас, иди к себе.
– О-о-о… Я настроился на почти семейную идиллию.
– Нет-нет-нет! Я буду с Булгаковым! Надо подобрать канву всему написанному. И как-то подготовиться к размазыванию моих противоречий. Уверена, избежать экзекуции не получится.
– Значит, ты, зная реакцию главного, всё же решила головой пробить скалу. Зачем тебе это, Марина? Тебя же могут уволить.
– Могут.
– И что? – многозначительно спросил Стас.
– Уж лучше голодать, чем что попало есть…
– Да-а-а… Рождаются же Омары Хайямы, Пушкины, Булгаковы… И открывают НАМ – мудрость бытия… – сказал Стас, подходя к двери.
– Это вселенская прослойка, без неё мир погрузится в порождение Шариковых и Швондеров. – На этой фразе Марина чмокнула Стаса, на прощанье бросив: – Пока. Звони, – и закрыла за ним дверь.
Было поздно, и она решила принять ванну и лечь спать. Налила в ванну отвар из сердцевин яблок, мелиссы, ромашки и утонула в блаженстве, погрузив своё тело в аромат первозданности. После ароморасслабления, уложив себя в постель, Марина провалилась в глубокую дрёму.
Утром её разбудил звонок. Звонила бабушка:
– Мариночка, звоню пораньше, пока ты ещё на работу не упорхнула. Доброе утро, моя девочка!
– Доброе утро, бабулечка!
– Мариша, ты подъедешь на эти выходные, я тебе подготовлю курочку и консервацию.
– Спасибо огромное. Но в эти выходные не получится. Я работаю. А вот в следующие – обязательно!
– Ну хорошо, тогда в субботу. Буду с нетерпением тебя ждать.
– Хорошо, бабулечка. Целую.
Марина отключила телефон и почувствовала, как растекается по ней тепло. Бабуля для неё была огромным искрящимся шаром, наполненным заботой и бесконечной любовью. Стоит Марине только прикоснуться к этому родному шару, и ей уже хорошо. Она чувствует защищённость. Шар большой, а она маленькая. И она знает, что этого шара ей на всю жизнь хватит.
Ещё лёжа в постели, Марина почувствовала, что она выспалась, и бодрячком прыгнула в тапочки. Умылась и… к тренажёру, потом душ и всё по накатанной. Утренняя линейка очерёдности оставалась не изменой – сок, яичница, кофе.
Дымящуюся чашку она поставила у ноутбука. Своё погружение в творчество Марина привыкла запивать кофе. На компьютере засветился экран.
– Здравствуйте, Михаил Афанасьевич! – озвучила Марина свой настрой в бодром приветствии.
Итак, распрощавшись с краснопролетарцами, Филипп Филиппович загрустил.
«…Вначале в сортирах замерзнут трубы, потом лопнет котел в паровом отоплении и так далее…»
А почему трубы замёрзнут? Почему котёл лопнет? Чтобы шестерёнки любой системы работали, их надо вовремя смазать, вовремя отремонтировать, вовремя заменить. А чтобы вовремя заменить, должны быть запасные запчасти. А где взять-то, ежели всё разворовывалось. От калош до жилых площадей.
«…и каждый вечер пение…» – с глубокой грустью почти скорбит Преображенский.
Суть понимания