вот и добре, теперь хоть отстанет от меня.
Затем увидев, как отец и дочь поглощены друг другом, он отвернулся, и смахнув непрошеную слезу, перекрестился. Посмотрев на сноху сказал:
– Герой.. Надо бы гостей..
– Конечно, – оживилась Настя, – радость какая! Вы приглашайте..
Вечером у дома войскового старшины собрались станичники. В основном это были казачки: жены и матери ушедших ни Линию гребенцов. Они, как это присуще собравшимся в кучу казачкам, громко переговаривались расположившись полукругом возле крыльца, на котором рядом с атаманом стоял Савелий Черкашин, держа в руках связку писем. Атаман, призвав к тишине, зачитал письмо из канцелярии князя Цицианова, в коем говорилось о геройском рейде Гребенцов, в результате которого были добыты знамёна и лёгкие пушки персов. Среди собравшихся пролетел шелест одобрения. Все обратили взгляды на Савелия. Тот развязав тесьму, стал зачитывать фамилии и раздавать письма, частью написанные за алтын полковым писарем, а частью нацарапанные корявыми каракулями на залапанной бумаге – и те и другие вызывали сильные эмоции. Савелия засыпали вопросами, на которые он отвечал, стараясь быть правдивым, но так как он часто находился вне своего взвода, ответы получались не многословными. На вопрос жены Григорьева: – «как там Алексей Митрофанович?». Савелий, увидевший урядника только перед отъездом в Россию, сказал, что выглядит Григорьев молодцом и шлёт ей горячий привет. Следом за урядницей, перед Савелием, под стать Фролу Кашину, встала башней, его рыжая жена Наталья, и выставив руки в боки, потребовала сообщить: не нашёл ли муженёк кого в далёкой стороне. Станичники грохнули с такого ультиматума и давай чудить и подливать скабрёзные подробности на эту тему. Кончилось тем, что уязвлённая великанша плюнула и под общее веселье отправилась к себе, в Яхтинское урочище. Остальные с благодарностью принимали те крохи, что передавал Савелий из далёких мест, где служили их родные, по воле бога и царя принявшие на себя казацкую судьбу, защищать рубежи России.
Вернувшись от войскового старшины, Савелий застал Саньку, игравшего с Дуняшей в салочки. Брат здорово повзрослел, загрубел лицом и налился упругой силой: словом, как и положено казаку Приготовительного разряда, усердно вникавшему в тонкости военного дела. Они сдержанно обнялись, Сашка изо всех сил старался держаться по-взрослому: басил, играл мускулами… Савелий удивлялся – куда подевался шустрый отрок, готовый бежать за ним на край станицы, с завистью глядевший на ружьё и саблю, на бурку, папаху, газыри.. Теперь перед ним стоял казак, готовый хоть завтра на Линию, красивый и уверенный в себе воин. Появились первые гости. Пришёл Данила Капустин, вернувшийся из Кизляра и двоюродный брат Семён, здоровый, как буйвол. Он встал посреди комнаты почти касаясь потолка и Савелию показалось, что в доме стало тесновато. Горница совсем уменьшилась, когда пришли все Егоровы: отец Григорий Игнатьевич, Григорий с женой и братья двойняшки: Аркадий и Егор. Григорий обнялся с Савелием, и кивнув в сторону жены, которая кинулась помогать Насте, сказал:
– Моя суженная, Катерина Сёмина,