Савелий проснулся в жутком похмелье, открыл глаза и увидел перед собой ангела. Белокурое создание внимательно рассматривало его опухшее лицо и растрёпанные свалявшиеся волосы. Никакого осуждения в глазах ангела, Савелий не увидел, наоборот Дуняша протянула свою маленькую ручку и погладила его по голове.
– Как ты устал вчера. – сказала она заботливым голосом. – Это мамка тебя сюда определила.
Савелий поднял голову и огляделся. Теперь он увидел что лежит в чулане. «Вот сучка!» – подумал он. – «Ефремовская порода.»
Он приподнялся, поглядел в пространство двери на коридор, где бродили бесхозные куры. «Щас я ей устрою.» – решился Савелий. Он рывком поднялся с овчины, взял за руку дочку и отправился на поиски жены. На дворе при ярком солнце решимость Савелия поутихла, а когда подошёл к открытой двери хлева и навстречу ему вышла Настя с вилами, желание разобраться с женой пропало совсем. Вместо претензий он встал у стены в неопределенную позу и сказал:
– Представляешь, проснулся сегодня в чулане..
Настя бросила на него уничтожающий взгляд, обманутой в своих ожиданиях женщины и мстительно сказала:
– Так тебе и надо. Ты что думал, я тебя в таком состоянии к себе в постель пущу?
Савелий понял – надо срочно мириться.
– Ну ладно, прости. Сам не понимаю, как это всё получилось. Чихирь с самогонкой опасно мешать. Никак нельзя. Ну прости, я больше не буду пить. Ни грамма.
– Ладно, прощу. Вон и заступница у тебя есть. – Настя вздохнула. – Там на столе в кувшине рассол, а в чашке вчерашние остатки. Молоко тебе, пожалуй, нельзя.. Идите уже. Мне хлев чистить надо.
Скинув с себя груз вины, Савелий поднял дочь на руки и с лёгким сердцем направился в хату – в семье вновь воцарились мир и согласие.
К обеду, когда внутренности перестали бунтовать и в душе наступило равновесие, Савелий запряг Черныша в телегу и отправился в урочище Шар кошкар на севере станицы, к одноимённому озеру, где собрался нарезать камыша. Три года назад он затеял обновить крышу сарая, но призыв на службу нарушил планы. Теперь кровля почернела и местами совсем сгнила. Не привыкший к упряжи Черныш, недовольно мотал головой, безуспешно пытаясь избавиться от хомута, брыкался и резко дёргал телегу в стороны. Савелий пару раз перетянул паршивца плёткой и на какое-то время это подействовало.
Черныш убрал свой гонор, и приняв реальность, пошёл спокойно. На повороте к озеру, у протоки, в кущах сидел старый казак Тимофей, с которым Савелий, ещё будучи пацаном ловил рыбу. Старый Тимофей привстал с коряги и прикрыв ладошкой глаза, воззрился на Савелия. Он какое-то время рассматривал Савелия, затем произнёс шершавым голосом:
– Не признаю тебя, ты из Самохиных, что ли?
– Нет, дедушка, я Черкашин, сын Ивана Филипповича. Савелий я.
– А рыбачёк, – узнал его старик, – Эка ты вымахал, настоящий казак!
– А вы дедушка, вроде уменьшились. – рассмеялся Савелий.
– Так ведь всё по закону: где-то прибудет,