Левый фланг Кутузова должен был нанести главный удар по правому флангу противника». – Глаза ветерана горели, когда он в свете костра чертил обугленной палкой расположение войск. – «Корпус в центре должен был прикрывать фланги российской армии. Наша батарея стала на холме между уланским полком подполковника Гурвича и нашим гренадерским. Лошадей и повозку с ядрами, как и положено, отвели чуть поодаль, а сами разобрались по номерам. Ждали. Ночью, совершив тридцати двух вёрстный марш-бросок с левого фланга, несколько корпусов Кутузова, на рассвете, развернулись, и объединившись с войсками Репнина, начали масштабное наступление на турок. Пытаясь удержать русских, Турецкие войска ударили по флангам. Нас атаковала турецкая конница Керим-бея и сразу попала в зону поражения наших «единорогов». Уланы ударили туркам во фланг, и те, получив небольшой урон, отступили. Стало ясно, что манёвр с конницей был разведкой. На смену ей появились янычары, которые с трёх сторон, как тараканы поползли на нашу батарею. Начался обстрел и нас обрушился огонь турецких пушек. Надо признать, что турецкие артиллеристы-гумбарачи били весьма точно. За полчаса налёта наши батарейцы недосчитались трети своего состава. Досталось и уланам: подполковник Гурвич был смертельно ранен, а десятая часть полка полегла от шрапнели. Янычары, воспользовались замешательством, атаковали холм, где находилась батарея. Гренадёры некоторое время сражались, в надежде на помощь улан, но увы, тоже вынуждены были отступить. Следом за ними, бросив двенадцать пушек, отступили и мы. В это время смертельно раненый Гурвич, чувствуя, что умирает, призвал подчинённых идти вперёд и отбить батарею. Тогда штабс-капитан Арнаутов, принял командование над уланами, которые, горя священной местью, пробили неприятельские ряды и ворвались на батарею. Турки, не ожидавшие такого наскока, пытались ожесточенно сопротивляться, но были безжалостно уничтожены. Вернувшись в расположение батареи, мы нашли изрубленные тела, валяющиеся в лужах крови головы турок, с широко открытыми глазами, разорванные в клочья трупы лошадей, разбитые повозки и разбросанные взрывом ящики с зарядами и ядрами. Я уже многое повидал к тому времени, но этот ужасный итог бомбардировок поразил меня весьма сильно. Запах крови, смешанный с запахом пороха на фоне картины похожей на сюжет страшного суда, вывернул всё моё естество наружу и, как я понял, не меня одного. Только хладнокровный капитан Левтов, как ни в чём не бывало, дождавшись пока мы прийдем в себя, приказал разобраться по номерам и ждать. Сам же встал на краю холма и, не обращая внимания на свистевшие осколки и пули, осмотрев поле боя, подозвал командиров орудий и указал на цели бомбардировок. Батарея заработала. Точными выстрелами нам удалось разметать орудия врага и помешать быстрому рейду сипахов, элитных конников охраны Осуф-паши. Конница сипахов замешкалась, элемент внезапности был утерян, что позволило егерям, которых атаковала конница, вовремя перегруппироваться. Несколько раз
