направо, только незаметно.
Не поворачивая головы, я покосилась в сторону плетня и заметила деревенских.
– Не обращайте внимания, сударыня, это местные аборигены! – небрежно заметила я.
После чего намеренно громко поинтересовалась:
– По Вашему мнению, сударыня, как называется эта птичка?
– Я думаю, сударыня, что это соловей, – изменённым голосом отвечал Женька.
– К сожалению, Вы ошибаетесь, сударыня, это не соловей, а воробей, – поправила я его со смешком.
Деревенские притихли, прислушиваясь к нашему разговору. Затем до моих ушей донеслись следующие реплики:
– Кто это с ней?
– Не знаю.
– Наверно, к Марине подружка приехала.
– Красивая, – оценил кто-то из парней.
Дядькины плечи затряслись от смеха. Но в этот момент его накидка зацепилась за ветку. Булавка на броши расстегнулась и «мантилья» плавно спланировала на землю, открыв для всеобщего обозрения загорелые до черноты Женькины лопатки. Однако дядька выдержал свою роль до конца. Не отнимая от подбородка веер, он изящно присел и поднял накидку. Я же поспешила набросить её на его голую спину. После чего мы с достоинством удалились.
Но едва мы вошли в дом, как дядька упал на диван и принялся хохотать, как сумасшедший. Глядя на него, засмеялась и я. Когда мне это надоело, я сказала:
– Ладно, хватит на сегодня маскарада! Разоблачайся!
Спрятав наши наряды в сундук, я вернулась назад. Однако Женька сонным голосом произнёс с дивана:
– Ты не возражаешь, Марина, если я немного посплю?
Пожав плечами, я отправилась в сад, но деревенские уже ушли и мне стало скучно. Заглянув от нечего делать к соседям во двор, я увидела сваленное у плетня сено. Поваляться на нём было моей давней мечтой. Недолго думая, я оседлала плетень и стала перебрасывать охапку за охапкой к нам во двор. В это время послышались чьи-то шаги и появился Димка. Не обнаружив сена на месте, он растерянно почесал в затылке и стал озираться по сторонам. Внезапно мой сосед хлопнул себя по лбу, словно ему взбрела на ум какая-то идея, и, крадучись, приблизился к плетню. Обнаружив пропажу, Димка потянулся было к сену, но оттуда внезапно высунулся мой указательный перст и погрозил парню. На мгновение Димка оторопел, а потом спросил жалобным голосом:
– Это ты, Марина?
Выбравшись из-под сена, я подбоченилась и вызывающе уставилась на него, как бы говоря всем своим видом: «Что, какого-то паршивого сена для меня пожалел?» Димка понял мой молчаливый упрёк и ретировался, а я улеглась на сено и предалась раздумьям. Хотя солнце ещё стояло высоко над горизонтом, в тени плетня было хорошо, не жарко. Мысли мои вертелись вокруг вчерашней дядькиной авантюры. Я не подозревала его ни в чём плохом, а только в желании немного попугать меня. Недаром перед этим Женька таинственно намекал о якобы угрожавшей мне опасности. Впрочем, я ведь тоже придумала «грозного разбойника». Забавно, что одна и та же идея пришла нам в голову с дядькой практически одновременно.
По рассказам моего деда Коли, женщины в