не в подвал. Может быть его пыточная на втором этаже? Такая огромная дверь, а что за ней? В голову лезут разные описания подобных мест из книжек и фильмов. Вот она открывается и … за ней просто обычный холл, совсем обычный. Правда, замечаю там ещё несколько дверей.
Открывает одну и приказывает мне войти первой. Ничего не вижу, так как вокруг темно, и только вдалеке виднеются неясные очертания чего-то огромного и белого. Медленно зажигается светильник, и я оказываюсь в центре светлого пятна. Под ногами пол тёмно-красного дерева, – даже через носки чувствую, что он тёплый. В окружающем меня мягком полумраке с удивлением вижу громадную комнату. Краем глаза замечаю элегантный кожаный диван и буфет со стеклянными дверками, за которыми что-то поблескивает. А белое пятно передо мною – это просто гиганская и, наверное, очень удобная кровать. Нет ничего пугающего или агрессивного.
Не успеваю как следует рассмотреть комнату, как на меня обрушивается поток резких грубых команд: «Спину прямо! Ноги вместе! Руки плотно прижаты по бокам. Смотреть в пол!» – они следуют одна за другой так быстро, что я не успеваю их выполнять и получаю удар ниже спины. Не больно, но так неожиданно, что я в испуге дёргаюсь и вскрикиваю.
Стою, вытянувшись в струнку, плотно прижав руки и чувствую, как во мне всё сильнее разгорается возбуждение. Как же трудно выговорить эти слова: «Рабыня… Господин… наказание», но от них внизу живота тяжелеет, начинает пульсировать, становится жарко и мокро. Сердце бешено колотится.
Он приказывает встать на колени! Кровь моментально приливает к лицу от стыда, но ноги сами покорно сгибаются. Стоять на коленях, вытянувшись в струнку, неудобно и больно. Свожу руки за спиной, как он приказывает, и накатывает новая волна сладкого возбуждения, когда запястья касаются попы, – будто я уже заранее прикрываюсь от ударов. Сколько же томительной муки в этом простом жесте! «Поза наказания» – от этих слов меня буквально трясёт.
Теперь он велит встать. Зачем-то нужно снять носки. И что с ними делать дальше? Приказ отнести и положить к зеркалу. Поворачиваюсь и вижу, что вся стена за спиной зеркальная. Вижу себя с красным лицом, сбившимися волосами и этими дурацкими носками в дрожащих руках. Вижу, как он стоит, – высокий, прямой и совершенно невозмутимый, с чем-то в руке похожим на маленькую мухобойку на длинной палочке – стек или хлыст! Зеркало немного помутневшее, старинное и мне кажется, что сейчас я стою в огромном тёмном зале таинственного замка времён Анжелики.
Он приказывает снять джинсы. Это нелегко – грудь сжимается от жгучего стыда, руки дрожат. Кое-как стягиваю и отношу к носкам. Собираюсь повернуть обратно и тут, с ужасом, вижу в зеркале себя в этих убогих застиранных трусах! Я же не думала, что придётся раздеваться: взяла, что попалось под руку, может быть, даже мамины. А ещё и пятно, – теку как последняя дворовая сучка! Стягиваю с себя этот позор и зарываю поглубже под джинсы. Надеюсь, что он не заметит. Как бы не так! Не верю своим ушам, когда слышу: «не давал приказа снимать трусы!