хлыста команды следуют одна за другой.
Она буквально секунду мешкает и тут же получает удар по ягодице. Даже не удар, просто лёгкий шлепок, но вскрикивает и дёргается всем телом, как будто её прижгли раскалённым железом.
– Запомни, так ты должна стоять перед господином. Кто ты? Отвечай!
– Рабыня… – получив очередной шлепок быстро добавляет: – Господин.
– Запомни, когда ты отвечаешь на вопрос господина, то смотришь в глаза. – Шерхан хлыстом приподнимает подбородок и ловит её взгляд. – Что ты должна сейчас сказать?!
– Слушаюсь… Господин.
– Ответила и глаза в пол до следующего вопроса! Ты поняла?
– Да, Господин.
– Зачем ты сейчас в этой комнате?
Она испуганно замирает в растерянности. Потом, как бы преодолевая себя, тихо выдавливает:
– Наказание… получить, Господин.
– На колени!
Даже в таком слабом свете видно, как она краснеет. Медленно, неуверенно опускается на колени.
– Это поза ожидания наказания! – грозно рычит Шерхан. – Спину прямо, руки за спину, кисти вместе одна к другой на попе! Ладони наружу! Смотреть в пол! Ноги раздвинуть!
Несколько лёгких ударов по внутренней стороне бёдер.
– Запомнила позу?!
– Да, Господин, – отвечает уже быстрее.
– В чём ты провинилась? Отвечай!
– Господин… не говорила «господин» господину, Господин… – От волнения запуталась, но, видимо решила, что уж лучше много раз сказать «господин».
– Теперь проси твоего господина наказать тебя! Смотреть в глаза!
Это ей даётся не сразу. Наконец она с трудом выговаривает:
– Господин… накажите меня.
Всё, пора загонять Шерхана обратно в клетку, пока он не разошёлся, – это не заурядная дежурная саба, которую можно ему бросить. Я уже хорошо понимаю натуру моей Мышки: её заводит подчинение, ожидание наказания, процесс подготовки к нему, но не оскорбления типа «шлюха» или покрепче, которые в ходу у Шерхана. Ещё она не переносит сильной боли, да этого и не нужно: боль она сама вообразит в голове так, что малейший шлепок воспримет как настоящий удар. Командую:
– Встать!
Поспешно встаёт и занимает подобающую позу, – быстро учится!
– Сними носки!
Без колебаний снимает и замирает, – не знает, что с ними делать.
– Подойди к зеркалу, положи их на пол и вернись на место!
Расстояние до зеркала от того места, где она стоит, метра четыре. Относит, наклоняется и укладывает носки на пол. Возвращается и становится в нужную позу.
– Сними джинсы и положи туда же.
После недолгого колебания, неуверенно расстёгивает джинсы и медленно их снимает. Относит к зеркалу и хочет вернуться, как вдруг замирает, быстро снимает трусы и прячет их под джинсы, – заметила, что на застиранных и немного бесформенных трусах расплылось огромное мокрое пятно. Ей очень стыдно. Стыдится невзрачного белья и этого позорного, как она считает, пятна.
Таковы