хронисты. Но каждый год богатые землевладельцы, по зову Первосвященников, считали своим святым долгом снарядить корабль, и обязательно отправить в экспедицию кого-то из кровных родственников, чтобы подчеркнуть важность святой миссии. Именно так со-герен Тарх Руфф, герцог Решаньский, лишился своего единственного сына.
Мальчик рос хилым и болезненным, и о том, что Сервус Руфф станет герном, не могло быть и речи. Будучи человеком мудрым, герцог отправил сына служить при дворе короля. В Благостную неделю 1338 поворота Звёздного Круга Сервус Руфф принял решение отправиться в экспедицию к Сердцу Создателя в качестве картографа. Тарх Руфф принял удар достойно и с гордостью, год носил цвета ожидания и надежды, после чего, помолившись за сына в последний раз, снова женился. Закон требовал от него выполнения герцогского долга – наследника, но молодая жена так и не успела понести – через месяц после свадьбы герцог отплыл с дипломатической миссией в Зерей и не вернулся. Буря унесла корабль и всю команду к Создателю. Случилось эта трагедия по календарю всего-то третью неделю как, но в герцогстве Решаньском уже началась самая настоящая смута. Молодой герцогине Катияне Руфф пришлось срочно призывать в Решань верных её покойному мужу гернов, чтобы защитить границы своих владений. Записку об этих событиях почтовый горл принёс еще утром, но Орис отказался обсуждать дела как минимум до обеда, но до обеда Кастор не дотянул.
– Монсеньор требует, чтобы мы прибыли в Решань безотлагательно! В письме ясно сказано: любой ценой опередить макграфа Песчаных Островов! Я уже сообщал тебе, что брат короля едет свататься к герцогине? Пречистые девы! Тело её мужа еще рыбы доесть не успели!
Монашка, приток реки Монастырки, давно осталась позади, три дня как Орис и Кастор ехали вверх по старому тракту, путь их лежал на вершину Святого Края, где расположился портовый город Решань. Там же стояла Обитель Святого Орония, а в ней – известная на весь Ахорн здравница, принимающая больных со всех Краёв Ахорнских. Для служивших там лекарей и монахов главное, чтоб в карманах больных водились серебряные клёны, а лучше – золотые. По мнению сура, ехали они слишком медленно, и весь последний час Кастор торопил. Наконец, не выдержав, Орис торжественно, нараспев, затянул:
– О, прости мне, Кастор из Килии, что не владею я Дланью Создателя и не могу по желанию твоему раздвинуть перед нами горы и землю, и что не может данный мне дар истинной речи сократить наш путь, а потому… заткнись уже! Я и сам знаю, что Решань – лакомый кусочек, туда уже кинулись и велькорцы, и ниварцы – хуже всех этих падальщиков только твоя церковь.
– Наша церковь, – поправил Кастор Ориса. – Печать на луке твоего седла, грамард, выдана церковью, и по землям Ахорнским ходишь ты под именем благородного даря Морисса Ёльдера по милости конклава Первосвященников, так что не плюй в котёл из которого ешь.
– То есть тебе можно презирать своих собратьев, белоплащников, а мне, стало быть, и высказаться нельзя? Они ведь убили и мою семью!
– И не смей прикрываться своей королевской кровью! – смуглое лицо Кастора исказила болезненная гримаса. – Потому как даже тень твоя ни разу не падала на Камни Предков, а уж крови твоей им и подавно не видать.
Оба они были нечистой, зерейской крови, оба они носили чужие имена. Связавшая их тайна, была ядовита, как песчаная гадина, и потому не часто осмеливались они заговорить об этом. За четыре месяца, что они вместе выполняли задания Братства Эолифа, Орис успел узнать лишь, что Кастор из Килии на самом деле из Зерея и на земли Ахорна прибыл в рабских цепях, потому так и кипятился сейчас. Он, в отличие от Ориса, своими глазами видел, как герны Святого Престола с печатью инквизиции жгли и уничтожали его дом. Орис же был слишком мал, чтобы помнить побег своей семьи из Зерея, и факт этот давал священнику преимущество, которым тот часто пользовался.
Со времён последнего очистительного похода прошло уже двадцать четыре года и двадцать лет с тех пор, как конклав официально под давлением короны упразднил инквизицию, но страх перед ней до сих пор ощущался в речах и умах жителей Ахорна. Также до сих пор были живы мифы и сказки о Нечистом Хатте, боге зерейцев, который наделил свой народ сутью и формой страшных зверей. Устами проповедников и странствующих монахов церковь предупреждала о нечистой крови и ее проклятии, и семена лжи прорастали в душах и умах. Простому люду и в голову не приходило сомневаться в словах белоплащников. Но находились и те, кто знал истину, знал, что нет никакого Нечистого бога, есть лишь жажда власти Первосвященников. С помощью истинной Речи Создателя церковь сотворила чудовищное заклятие, которое превращало человека в зверя, а всё остальное сделал страх и слепая вера. Именно слепая вера стала идеальной почвой для всё новых и новых очистительных походов.
С помощью Речи, веры и страха Первосвященники три сотни лет царили на двух континентах. Святые герны и инквизиторы, с правом отнимать жизнь именем Создателя, захватывали все большие территории, вытесняя “нечистых” людей с их родной земли. Процветало рабство, Ахорн разбухал от благости и богатства, королевство Альмирия под сияющей Звездой купалось в лучах славы с сундуками, набитыми золотом и серебром, а власть церкви только росла и казалась абсолютной, как