примерно в семь лет. Именно тогда папа купил нам с сестрой велосипеды, и с тех самых пор из пункта А в пункт Б две сестры стали перемещаться исключительно на двух колёсах!
Мы с ней гоняли наперегонки в лес, устраивая эстафеты, кто больше наберёт земляники.
Постепенно это превратилось в настоящее детское увлечение: мы с сестрой брали специальные корзинки, привязывали их к великам и наперегонки гнали! Уже к утреннему завтраку у нас были до краёв заполненные земляникой корзинки, а удивительным мастером блинов была мама.
Всё вместе это было так вкусно и быстро!
Ведь раньше, когда мы шли пешком до леса, это занимало очень много времени. И нам, детям, было куда интереснее на велосипеде, так как, кроме вкусных блинов, у нас появился – представьте себе! – первый бизнес: собранные ягоды мама обменивала на деликатес моего детства – конфеты.
Потом, когда я уже стала чуть взрослее, я поняла: «Вау, да за земляникой я могу ездить ещё и в соседнюю деревню, где смогу увезти гораздо больше ягод за раз!..»
Именно эта страсть к лесным ягодам, как к атрибуту получения желаемого, и спровоцировала во мне стремление дальше по жизни передвигаться быстро и легко, чувствовать свободу действий и жажду получения желаемого – самостоятельно.
Моя детская ассоциация: любые механические транспортные средства облегчают человеку труд, являются для него помощниками и содействуют набору скорости – на тот момент была главной составляющей моего передвижения!
Придя всего один раз к выводу, что велосипед мой друг и синяки от падений (в первые три дня) не вызывают боли, они лишь небольшие обстоятельства, которые стали постоянным напоминанием на моём пути движения к первым важным целям, я точно знала, что никто и ничто меня не остановит. Подумаешь, какие-то синяки!
Первый вывод, сделанный мною ещё в семь лет, подтвердился в шестнадцать, но в этот раз в моей жизни появился не кто иной, как мотоцикл.
Первым моим учителем езды на мотоцикле был папа. Он проверял меня на слабо так: если заведёшь его – ладно, так и быть, поедешь!
Но первые опыты с набитыми синяками и велосипедом уже были моделью появившейся целеустремлённости и упёртости на пути к цели.
Три дня учёбы – и вперёд! Однако мотоустройство оказалось куда сложнее…
И тут, честно признаюсь, тремя днями не обошлось!
Завести карбюраторный мотоцикл для меня было той ещё загадкой: так как шланг из карбюратора надо было достать, продуть и то ли недодуть, то ли передуть – чёткой технологии не было, всё нужно было чувствовать: шланчик карбюратора – лизни, подуй; горячие ли свечи – пощупай. Ни щупанья, ни лизания моего «Минска» мне особо не давали никакой информации: то обожгусь, то обольюсь. У меня не получалось его завести: заводишь его, заводишь, а он то холодный, то свечи у него залило, то рычаг запуска двигателя мотоцикла так пнёт тебя, что шрам на ноге остаётся как символ учёбы с папой.
Папа вдохновлял в надежде, что я от него отцеплюсь:
«Да брось,