на ноги, не переживай. Хотя, как тут не переживать, – Магалтадзе делано горестно вздохнул, – родной нам человек в беде. Ну, ничего, подлечится, а там и дело закроем за неимением улик.
***
Тревожно звякнула металлическая щеколда калитки дома №16а на улице Чехова.
Отложив в сторону вязание нового половика, Серафима Евгеньевна, сидевшая на скамейке у окна, взглянула сквозь него во двор.
– Господи, снегу-то навалило! – покачала головой, вглядываясь подслеповатыми глазами во двор. – Кто бы это мог быть. Тфу на тебя, старая! Совсем ополоумела! – постучала себя по голове костяшками пальцев. – Верно, Зоюшка, воротилась. А вроде, как и не Зоюшка, худощавее её будет, – пожала плечами, различая сквозь облепленное снегом окно только контур вошедшего во двор человека. Крупные снежные хлопья били в окно, плотно усаживаясь на его стекло и забиваясь в щели, мешали обзору не только двора, но и самой улицы. – Опеть снег грестить надо! Будь он неладен! А и без него никак нельзя. Урожаю не будет! И всё же, кто это ко мне пожаловал. Совсем ничего не видать. Ишь, как окно-то снегом залепило!
– А мошь всё-таки Зоюшка… голуба разнесчастная! Нельзя ей сейчас здеся, ховаться надо. Пётр обещался сегодня приехать, вот пусть её с собой и заберёт, а там сховает где-нибудь.
Протяжно скрипя, впуская в жарко натопленную прихожую тонкую струйку снежного пара, открылась толстая сосновая входная дверь, и на пороге её, густо облепленная снегом, появилась Ольга.
– А я гадаю, кто бы это мог быть, – приподнимаясь со скамейки и тревожно всматриваясь в гостью, проговорила Серафима Евгеньевна. – Проходи, проходи, Олюшка! Пальто-то сымай, вешалка знаешь где. Чай с пирожками будем пить, с калиной. – Говорила и боялась спросить у Ольги, с какой вестью пришла. С доброй или худой.
– Да я ненадолго, баб Сима. Зоя одна дома… у нас. Тревожно за неё. Вот отправила к вам, сообщить, значит, что всё с ней нормально. Сама-то не пошла. Понимает, что могут её здесь ждать эти, – кивнула за спину. – А я вот, значит, так!
– Вот и славно, а то я вся испереживалась за Зоюшку. И правда, нельзя ей здеся. Сынок Петенька сегодня обещался приехать, вот и отправлю её вместе с ним. Пирожков, вот, на дорогу напекла. А ты раздевайся, Олюшка, и проходи к столу. Расскажи, как там у вас всё! Как мамка и папка твои? Как сама ты и Зоюшка? Чай с пирожками будем пить, и я с тобой покушаю… первый раз за сегодня. Сижу вот, жду, когда, кто придёт. А тут и ты пришла. Слава тебе, Господи! – перекрестилась. – А то сердце щемит. Ну, теперь спокойше будет.
– Решили мы все вместе, что и я с ней поеду в Старую Барду. Под двойной охраной, – Петра Ивановича и моей. Так Зое спокойнее будет, и всем нам, само собой! Как-никак я всё-таки в крайкоме комсомола, не тронут. Подруга она моя самая, – на секунду умолкла, – любимая. Что уж тут делить, одна у нас беда, – говорила, вспоминая любимого человека – Петеньку. – Я уже и командировку в Бийск оформила. Погощу у дяди